На сколько еще хватит дороги? В какой момент под колесами провалится земля и машина сорвется и рухнет в котлован — грудью, как загнанный зверь на красные флажки?

… пять, шесть, семь…

Деревья, не проглоченные тьмой, бешено мчатся назад, как в дурном сне.

Еще чуть-чуть. Совсем чуть-чуть.

— Марта!!

Она ничего не слышала. Кажется, зубы крошились с противным песочным звуком. Она сбросила газ и одновременно нажала сцепление и тормоза, до предела вытянув ручник. Машину занесло, развернуло поперек, пронесло еще немного, и она вывернулась — лицом к преследователю.

Марта дернула ручку, включая блокировку дифференциала, отпустила ручник и что было сил вдавила в пол газ. Колеса мертвой хваткой держались за лед.

Куски льда и снега веером летели из-под шипов.

Ей есть что терять. Просто так она не сдастся.

Свет ненавистных фар вынырнул из-за поворота и оказался очень близко.

Так близко, что ей пришлось зажмуриться.

Ничего, мы еще посмотрим, кто кого.

— Марта!!!

На узкой дороге было не разъехаться. По обеим сторонам в зимнем лесу лежали сугробы. Марта неслась в лоб встречной машине, и снег белой королевской мантией летел следом за ее машиной.

Ощерившись, как волчица в последнем смертельном прыжке на вороненое дуло, она жала и жала на газ, и ее нельзя было остановить.

И она поняла, волчьей своей сутью уловила миг, когда тот, кто желал ей смерти, дрогнул во встречной машине.

— Ногу с газа!! — орал кто-то рядом с ней. — Ногу с газа!!!

Она не знала, сколько метров — или сантиметров — осталось до столкновения, когда ослепляющие фары вдруг сбились, вильнули, она взяла чуть вправо, отслеживая каждое движение своих колес и готовая выправить тяжелый корпус, если только он начнет сползать в кювет, но машина держалась. Она держалась и во всем помогала Марте, словно понимала, что ей тоже пропадать, если Марта ее не спасет!..

Почти чиркнув бортом по борту другой машины, она проскочила между ней и метровыми сугробами и увидела в зеркале, как та машина, потеряв связь с дорогой, подалась вбок, вильнула еще раз и наконец съехала совсем, почти по крышу утонув в снегу.

— Убери ногу с газа! — приказал Данилов. — Марта, ну!!!

Она не сразу сообразила, кто это и что ему нужно, а сообразив, моментально отпустила газ. Стрелка спидометра стала стремительно падать к отметке в сто километров. Господи, какая же скорость у нее была?!

— Еще, — приказал Данилов, — еще. Ты слышишь меня, Марта?

Странно. Оказывается, в машине было очень тихо, только Данилов хрипло и коротко дышал. Ей казалось, что вокруг все грохотало и рвалось, как при артобстреле, и она не сразу сообразила, что это кровь грохочет у нее в ушах.

Стрелка упала за сто километров, и впереди показалось освещенное цивилизованным мирным светом Рижское шоссе. По нему шли машины.

— Аудиторша, твою мать!.. — с усилием выговорил рядом Данилов. — Аудиторша хренова!

— Данилов, — спросила Марта удивленно, — ты что, материшься?!

Он наклонился к ней и поцеловал, сильно прижимая ее голову левой рукой.

И когда он ее поцеловал, она заплакала и плакала до самой Москвы.

Из больницы Данилов позвонил капитану Патрикееву.