Они перенесли тело Волдеморта и положили его в дальней комнате за залом, далеко от тел Фреда, Тонкс, Люпина, Колина Криви и пятидесяти других, кто погиб, сражаясь с ним. МакГонагалл поменяла столы Башен, но никто не сидел в соответствии со своим факультетом. Все сгрудились вместе — учителя и ученики, привидения и родители, кентавры и домашние эльфы. Фиренц приходил в себя, лежа в углу, а Грауп заглядывал в разбитое окно, и люди бросали еду в его смеющийся рот. Спустя некоторое время измождённый и измученный Гарри сел на скамейку рядом с Луной.

— Если бы я была на твоём месте, я бы мечтала о покое и тишине, — сказала она.

— Да, хотелось бы, — ответил он.

— Я их отвлеку, — предложила она, — используй свой плащ.

И прежде чем он успел произнести хоть слово, она крикнула:

— Оооой, смотрите! Блибберинг Хамдинджер! — и показала на окно.

Все, кто её услышали, оглянулись, а Гарри набросил на себя плащ и поднялся на ноги.

Теперь он мог свободно передвигаться по залу. За одним из ближайших столов он различил Джинни. Она сидела, положив голову на плечо своей матери. У них будет время поговорить, часы и дни, а, может, и годы. Он увидел Невилла. Он ел, а рядом с его тарелкой лежал меч Гриффиндора. Невилл был окружён группой своих горячих поклонников. Гарри шёл по проходу между столами и заметил троих Малфоев, державшихся вместе, не вполне уверенных, должны ли они находиться здесь, но никто не обращал на них никакого внимания. Куда бы он ни посмотрел, он видел вновь воссоединённые семьи, и, наконец, он увидел тех двоих, чьего общества он жаждал больше всего.

— Это я, — пробормотал он, протиснувшись между ними. — Пойдёте со мной?

Они тут же встали, и все вместе — Гарри, Рон и Гермиона — направились из Большого зала.

На мраморной лестнице не хватало крупных кусков, не было части балюстрады, и почти на каждом шагу виднелись камни и пятна крови. Где-то вдалеке слышно было, как Пивз бродит по коридорам, напевая победную песню собственного сочинения:

— А ведь, правда, даёт представление о масштабе трагедии, да? — сказал Рон, открывая дверь и выпуская Гарри и Гермиону.

Счастье ещё придёт, думал Гарри, но сейчас оно было затуманено усталостью и болью от потери Фреда, Люпина и Тонкс, пронзавшей Гарри на каждом шагу, словно свежая рана. Но больше всего он ощущал огромное облегчение и отчаянное желание лечь спать. Но вначале он должен был всё объяснить Рону и Гермионе, которые так долго сражались с ним вместе, что заслуживали правды. С болью пересказал он всё, что видел в омуте памяти, всё, что случилось в лесу, и они не успели выразить всё своё удивление, весь свой шок, как уже пришли в то место, куда, не договариваясь, дружно направлялись.

С тех пор как Гарри в последний раз видел вход в кабинет директора, горгулья, сторожившая вход, была сдвинута в сторону и покосилась. Казалось, что она выпила пунша чуть больше, чем стоило, и Гарри задумался, сможет ли она ещё различать пароли.