Сюзанна оглядела статуэтки новыми глазами. Все они изображали человеческие фигуры, скорченные, будто охваченные огнем. Их лица были искажены страхом и болью.

Аполлина взяла в руки одну из фигурок.

– Ты видишь сны наяву, – заявила она, и это была правда.

– Очень похоже.

– На кого? – спросила Сюзанна.

Аполлина поставила трагическую маску обратно на полку.

– На нас всех.

Когда Кэлу впервые приснился кошмар, он спал один.

Начался сон на Венериных горах, где он бродил с тем жутким предчувствием несчастья, что даруют сны. Вокруг в призрачном свете танцевали или лежали в траве влюбленные пары; кто-то закричал, то ли от удовольствия, то ли предупреждая об опасности. В следующий момент Кэл уже бежал по склону, а за ним гналось что-то огромное и бесформенное.

Он кричал во все горло, но влюбленные не слышали его. Скоро трава вокруг начала дымиться, и пламя охватило танцующих, превращая их в черные обрубки. Ручейки огня заспешили к нему, и он побежал, чувствуя, как невыносимый жар пышет ему в спину. Тут Венерины горы исчезли, и он очутился на знакомых с детства улицах Ливерпуля. Была ночь, но фонари не горели, и он все время спотыкался о камни.

Преследователь был уже близко.

Кэл пытался найти укрытие, но все двери – даже его старых друзей, – были заперты, а ставни наглухо закрыты. Оставалось только бежать в надежде, что неведомый монстр потеряет его среди домов.

Он свернул на темную улицу, потом снова свернул и нырнул в арку в кирпичной стене. Почти сразу он понял, куда попал, хотя сена была почему-то была вдвое выше, чем прежде. Он стоял во дворе дома Мими Лащенски. Когда-то в другой жизни, он залез на эту стену и упал с нее – прямо в рай.

Теперь во дворе не было ковра и вообще ничего. Только он, скорчившийся в самом темном углу, да тяжелые шаги его преследователя.

Он почувствовал – не жар живого тела, а мертвый, безжалостный жар машины или, скорее, печи – печи, способной переплавить все добрые надежды мира.

Кэл затаил дыхание, пытаясь не закричать от ужаса. Господи, забери его отсюда, молча молился он, забери спаси меня, и я буду хорошим, клянусь тебе, Господи, прошу тебя...

Хотя он с трудом верил в это, его молитва была услышана. Жар ослаб, и чудовище начало удаляться. Он оставался в укрытии, пока тяжелый топот не затих вдали. Тогда он поднялся, расправляя затекшие члены.

Судорога свела мочевой пузырь. Он торопливо расстегнул штаны и помочился на еще горячую стену. Моча зашипела.

Внезапно над стеной взошло солнце. Нет, не солнце – это был он, его враг, ярче тысячи солнц, с жадно разинутой пастью.

Кэл не мог оторвать взгляд от чудовища, хотя это могло ослепить его. Он видел неисчислимое количество глаз, вращающихся на нервных окончаниях, как гигантские сияющие колеса, и что-то еще, чего он не мог разглядеть из-за невыносимой жары.

Он закричал.

Двор исчез, и он опять бежал по Венериным горам, только на этот раз не по траве, а по плоти и костям – своей плоти и своим костям, быстро сгорающим и обращающимся в ничто. Его крик был криком самой земли, и он кричал и кричал, пока не проснулся в липкой от пота постели.