Я сменил позицью, завесивши нагую ногу свою над автотрассою, после чего преднамеренно вновь опустил ее на красную земь. Вскорости я уж маршировал вместе с Моузли, Томми Морэном и сотнею фашистов, направляючись в раскрытый зев «АЛМИНЫ». Евреи шагали быстрее нас – так, словно попирали ногами они Елисейскья Поля. Вот уж пусть попробуют позлатить лилею!

– Надеюсь, нам не всучивают тут билет в один конец до Луна тикеи? – раздумчиво вопросил Томми мне на ухо, словно б я был кошерным фашистом.

Но зрелище впереди меня – вид прекраснейшей на свете легкоусвояемой диспозицьи – наводил чары на мое прошлое дубового корья. Я достигал разреженных высот, на коих куролесила моя фантазья.

Результирующая моя сапиентность – мимолетной и солипсической разновидности (как сие признают все обитатели Грязноямья).

Вместе мы раздувались нашими тысячьми – или же мне сказать мильонами – на том шоссе. Преимущественно евреи, конечно, их траченные тела сомнамбулически шаркали, чего и следовало ожидать. А поистине удивило меня массовое число птиц, сбивавшихся в стаи обок шедшего еврея. Яркие перья густо порхали в воздухе над нами, а я меж тем теснился по шоссе не токмо вместе с евреями, но и с эму и заслонными фламинго, а тако-же со стаею цапель. Птицы были приземлены и всевозможных окрасок, возмутительно охорашивались и возбужденно царапали когтьми борозду. Многие евреи так и не достигли «АЛМИНЫ», ибо жизнь свою подвергли обрыву смертоносным царапаньем и клеваньем птиц покрупней. Мелкие рептильи сновали у нас меж ног, а укус ямкоглавых змей, монокличных кобр и чорных мамб гноился на множестве Пархатых. Будучи застанными меж шагающих гусиным шагом страусов, некоторые евреи подгонялися вперед катартическим танцем – едва ль не вальсом сантарейлы, – покуда не рушились, фатально изможденные, на утомленную земь. Пар от издыхающих жидовинов и привольный вихорь гравья, поднятого от почвы, понуждал наши толпы смотреться ведовствующими паломниками, направляющимися в Аид. Каковыми, по случаю, мы и были.

Запишу здесь, что одно летучее существо, на появленье какового можно было рассчитывать, выделялося своим полнейшим отсутствием. Я говорю о летучей мыши.

– Отнюдь не есть невозможно, однакоже Противуестественное Знанье такое сперва является Пактом с Диаволом и развивается далее сукцессиею с их Потомством: Многие таковые, подозреваю я, Невинны и прозренье сие имеется противу их Воли и Наклонности. Подобное Знанье изначально – от Сатаны и, как знать, может быть Воздействьем неких старых Чар.

Группою Томми Морэн и чернорубашечники двигались впереди меня едва ль не бегом, покуда единственная тряская фигура Пса Хумбольдта – Предприятья – не застила их присутствье от взора моего своими широкими покатыми лядвиями (ибо шагал он прямохоже и могуче, подражаючи собою человеку). Об руку с Мораг Худ Моузли поспешил в погоню, топча стопой своею одного из тех евреев, кого смерть сильно скрасит.

– Я должен следовать за ними; я ж их вождь, – расслышал я унылый его глагол.