— Я был уверен, что тебе будет лучше без меня.

— Какая ерунда! Ты нужен мне больше всего на свете.

— Если бы только это… — с тоской проговорил Данте.

— Любовь моя, то, о чем я прошу, тяжело, но сделай это для меня. Для нас.

Данте опустился перед ней на колени и осторожно прикоснулся к ее животу. Ферн гладила его по голове. Оба молчали. Слова не требовались. Он дал ответ.

Хоуп была на седьмом небе от счастья, когда они приехали на виллу. Она встретила Ферн с распростертыми объятиями.

— Добро пожаловать в семью, — провозгласила она. — О да, теперь ты Ринуччи. У тебя будет ребенок Ринуччи, и это делает тебя одной из нас. С нетерпением жду еще одного внука.

— Но Данте не ваш сын, — удивилась Ферн.

— Ой, сын, племянник — какая разница? Он Ринуччи, а теперь и ты тоже.

На следующий день Ферн занялась здоровьем Данте. В местной больнице не теряли времени даром. Данте немедленно сделали несколько обследований, в том числе томографию мозга.

В ожидании результатов минуты тянулись невыносимо медленно.

— У вас совсем недавно был легкий разрыв, — наконец сообщил врач. — Вам повезло. Вы его пережили. Возможно, вам и дальше будет везти. Или через несколько недель вы умрете.

Данте не ответил. Он сидел неподвижно, словно уже умер.

— А операция поможет? — со страхом спросила Ферн.

— Если бы все было так просто, — вздохнул врач. — Операция очень сложная, и высок риск летального исхода. Но если пациент до этого впадет в кому, то риск еще выше. — Он обратился к Данте: — Самое лучшее — сделать операцию сейчас, пока не стало хуже.

Данте сидел, обхватив голову руками.

— Вы можете гарантировать, что я останусь умственно полноценным? — выдавил он.

Доктор печально покачал головой:

— Осложнения исключать нельзя. Хотел бы я дать вам гарантию, но не могу.

Он вышел, оставив их вдвоем. Они молча обнимали друг друга.

С операцией или без нее вероятность смерти велика. Кроме того, сохраняется опасность потери рассудка.

Ферн знала, что их любовь стоит такого риска, но достаточно ли этого для Данте? Что он выберет? Теперь он действительно танцует на краю пропасти, но не с судьбой, а с ней, Ферн, веря, что она не позволит ему упасть вниз. Но принять решение должен он сам.

Она не станет винить его, если он уйдет.

— Что мне делать? — пробормотал Данте. — Как-то я сказал, что не боюсь умереть, и это было правдой. Но теперь у меня есть ты… и она.

Ферн ждала, что он скажет дальше.

— Я привык к своей болезни как к способу убегать от ответственности, — признался Данте. — В то время я считал, что поступаю разумно. Теперь это выглядит трусостью. Вся моя жизнь была притворством, потому что я отказывался посмотреть в лицо реальности. — Он взглянул на нее и в отчаянии прошептал: — Не могла бы ты одолжить мне немного своей смелости? Какая-то частичка моей души все еще велит мне уйти, и будь что будет.

— Нет! — горячо запротестовала она. — Ты нужен мне. Ты должен использовать любую возможность остаться в живых.

— Даже если я стану таким, как Лео? Это пугает меня больше, чем смерть.

Ферн немного отстранилась:

— Послушай, ты просишь поделиться с тобой храбростью, но разве ты не понимаешь, что я беру ее у тебя?