— Женщина, ты рехнулась? — прорычал Данте, схватив ее за талию. — Сколько, по-твоему, мужчина может выдержать?

Она ответила не словами, но смехом, который все звенел и звенел, пока он не закрыл ей рот поцелуем.

Он обладал даром, которого лишены многие мужчины, — целовать нежно. Ее ответный поцелуй был игривым, пытливым и чуть-чуть дразнящим.

— Я не рехнулась, — прошептала Ферн. — А мужчине следует поупражняться в самоконтроле.

— Это невозможно, если ты рядом, — пробормотал Данте, лаская ее шею.

Ферн умолкла, потому что его губы отыскали наиболее чувствительное местечко, ямочку у основания горла. Трепет пробежал по ее телу, она льнула к нему, а голова кружилась.

Ее руки, казалось, жили собственной жизнью. Они обхватили голову Данте, притягивая ближе, чтобы губы его продолжали творить свое волшебство. А он опасен! Ей надо бы оттолкнуть его, но еще только одна минутка…

Ферн не заметила, как Данте потянул ее вниз, но внезапно обнаружила, что лежит на земле, в его объятиях, и он смотрит на нее с выражением, которое она не в состоянии разгадать.

А именно сейчас ей хотелось выведать все тайны, хотелось знать о нем все, чувствовать его руки на своем теле, хотелось всего, чего только можно хотеть.

Данте обнажил плечо женщины и прижался к нему губами. Теперь его волосы касались ее лица. Она с наслаждением запустила в них пальцы и удовлетворенно вздохнула.

Но вдруг Ферн услышала нечто, заставившее ее напрячься и замереть: смех, тихий и веселый, звучавший неподалеку. Кто-то еще вышел в сад.

— Данте! — прошипела она. — Данте! Вставай.

Она в отчаянии оттолкнула его, и он отстранился, нахмурившись.

— Сюда идут, — объяснила Ферн.

Пробормотав проклятие, он поднялся на ноги, помог встать ей. Они бы убежали, но из-за деревьев послышался голос Марка:

— Ферн, Данте, где вы?

— Я убью мальчишку, — пробормотал Данте. — Он делает это нарочно.

— Не будь параноиком.

— Я не параноик, — отозвался он раздраженно. — Он втюрился в тебя.

Несмотря на нервозное состояние, Ферн чуть не рассмеялась:

— Глупости. Его сердце все еще отдано девушке из танцевальной студии.

— Ему двадцать, — огрызнулся Данте. — Он забыл ее в ту самую минуту, когда улетел из Англии.

— Ты уверен в этом?

— Разумеется. Мне тоже когда-то было двадцать.

— Так вот, значит, что творят парни в двадцать лет. И в тридцать. И в тридцать пять.

Данте бросил на нее взгляд человека, доведенного до белого каления.

Теперь и остальные звали их. Пришлось пойти назад, держась как можно веселее и естественнее. Однако голос Ферн дрожал, а улыбка ее выглядела натянутой.

Более того, ее охватила внутренняя дрожь. Она чувствовала себя так, словно оказалась на краю обрыва, не имея ни малейшего представления, как попала туда.

Все Ринуччи расположились под звездным небом. Марк собрался подобраться ближе к Ферн, но был остановлен сердитым взглядом Данте. Если бы нервы не были натянуты, ее это позабавило бы.

Хоуп распорядилась подать чай, и Ферн с удовольствием выпила чашку. Брови хозяйки удивленно приподнялись, когда она положила в чай четыре кусочка сахара вместо одного. Это было сейчас необходимо. Горячий сладкий напиток успокаивал.