– Возможно, – ответила она наконец. – Пыль они получили. Но этого им недостаточно.

– И отсюда нападения, спасения, уговоры, визиты, кошмары?

– Похоже. Чтобы ты отдал себя им на растерзание. То есть меня.

– Но они ничего не узнают, если ты не знаешь больше, чем говоришь...

– Думаю, не узнают.

– Но если там возникло нечто настолько могущественное, что сумело завладеть молекулярным дистантником, то оно могло бы и напрямую связаться с Землей? С Агентством, с базой, с кем угодно. И уж во всяком случае, с теми, кого Агентство выслало после моего возвращения.

– Не знаю. Где опускались новые?

– Не знаю. Во всяком случае, похоже, противоречивые интересы есть и здесь и там. Что могло возникнуть там? Из тамошнего рака, разложения, как это назвал Грамер? Кажется, ордогенез. Рождение порядка? Орднунга? Какого порядка? Электронной самоорганизации? Зачем? С какой целью?

– Если что-то и возникло, то без всякой цели. Как жизнь на Земле. Электронные «гении» попередрались. Программы развалились. Одни, как попки, повторяли одно и то же, другие распадались полностью. Устраивают зеркальные ловушки. Фата-морганы...

– Может быть... может быть... – повторял я, оцепенев в странном упоении. – Возможно. По крайней мере, я могу себе это представить. Если вообще наступило всеобщее разложение и взаимонападение и если из него что-нибудь могло вырасти, какие-то фотобактерии, вирусы из интегральных схем, то наверняка не везде, а только в определенном, особом месте. Как исключительное стечение обстоятельств... И начало распространяться. Такое я еще могу себе представить. Хорошо – но чтобы из чего-то возник кто-то!.. Нет! Сказки! Ни один молекулярный дух не мог там появиться на свет. Разум на Луне, из свалки электроники? Чистейшая фантазия.

– Тогда кто перехватил власть над молекулярным дистантником?

– Ты уверен, что это произошло?

– По отдельным косвенным признакам. Выбравшись из японского завала, ты не мог установить связь с базой? Так?

– Так, но не имею понятия, что произошло потом. Я пытался связаться не только с базой, но и через компьютер корабля со спутниками-троянцами, чтобы узнать, видят ли меня через микропы. Но никто не отвечал. Никто. Значит, вероятно, микропы опять были испорчены, расплавлены, и в Агентстве не знают, что случилось с тем дистантником. Знают только, что вскоре после этого я спустился и вернулся. Остальное – домыслы. Что скажешь?

– Это и есть косвенные признаки. Единственный человек, который знает больше, – изобретатель дисперсанта. Как его зовут?

– Лакс. Но он – сотрудник Агентства.

– Он не хотел давать тебе своего дистантника?

– Он поставил это в зависимость от моего решения.

– Тоже признак.

– Ты думаешь?