После ужина я попросила Тревиса снова показать мне котят, и мы отправились в сарай, где усталая Мышинда, устроившись на соломе, караулила своё пушистое семейство. Котята ползали по ней, натыкались друг на друга.
– Понимаешь, Кэлли, Джесси Джеймс – самый лучший. И урчит громче всех. Его издалека слышно.
Тревис поднял котёнка, сунул его за клапан комбинезона. Уютно устроившись, котёнок громко-громко заурчал. Небывалая сила звука для такого размера.
– Ты уверена, что Лула его не выберет?
– Конечно нет, Тревис, она не такая.
– Правда она милая?
– Послушай, Тревис, – вздохнула я. – Ты же знаешь, что Ламар и Сэм Хьюстон тоже на неё заглядываются?
– Да ну?
– Просто хотела тебя предупредить.
– Небось на неё многие заглядываются.
Интересная мысль. Я присела на солому и погладила Мышинду. Ей, наверно, приятно.
– Тревис, а ты-то на неё заглядываешься?
– Выходит так.
– И тебя не огорчает?..
– Что? – Он почесал котёнку шейку.
– Что Ламар и Сэм Хьюстон…
– А чего тут огорчаться. – Он снова уставился на котят. – Если не считать Джесси Джеймса, какой из них самый лучший? Бэт Мастерсон, да? Как ты думаешь?
– Это который?
– Рыженький. У него глаза, как у Лулы. Вроде зелёные, а вроде и голубые. Видишь? Хорошо бы она его выбрала.
Он протянул мне протестующего котёнка. Правда, глазки у него – а может, у неё – такого же цвета, как у Лулы.
– Тревис, а тебе Лула нравится, потому что у неё глаза как у кошки?
– Что ты, Кэлли, какая глупость.
– Так что насчёт Сэма Хьюстона? И насчёт Ламара?
Он только взглянул удивлённо, ясно, что понятия не имеет, о чём это я. Ничего, подрастёт – поймёт.
– Не бери в голову, – успокоила я брата. – Всё равно твои котята лучше всех.
Утром я пошла в школу с Тревисом, подождав, пока братья уйдут вперёд. Лула встретила нас на мосту. На ней был белый передничек и тёмно-зелёный бант. Теперь глаза у неё были совсем как у Бэта Мастерсона. Она, похоже, искренне обрадовалась моему братишке. Они снова принялись болтать о кошках, собаках, лошадях, школе, Хеллоуине, Рождестве и тому подобном. Подумать только, что у двенадцатилетней девочки может быть общего с десятилетним мальчиком? Никогда бы не подумала. К моему немалому облегчению, братья к Тревису больше не приставали.
Но после школы всё пошло из рук вон плохо. Тревис снова пристроился рядом с Лулой, но на этот раз рядом оказался и Ламар. Я шла чуть впереди, но затылком чувствовала угрозу.
– Привет, Лула, – сумел наконец вставить слово Ламар. – Хочешь, понесу твои книжки?
И Лула, и Тревис покраснели.
– Спасибо, Ламар, – она протянула ему связку книжек.
– Зачем ты якшаешься с младенцами? Куда лучше компания настоящего мужчины вроде меня, – и он показал ей мускулы. – Во, потрогай.
Ох, Ламар. Зачем же так? Бедный Тревис, бедная Лула.
– Я не младенец, – Тревис сорвался на визг, и сразу стало понятно: младенец и есть.
– «Я не младенец», – передразнил Ламар.
– Оставь его в покое, Ламар, – вмешалась я. – Зачем ты к нему пристаёшь?
– Точно, младенчик, за тебя сестричка заступается. Сосунок.
Это уж слишком. Тревис, всегда самый мирный из братьев, уронил книжки, бросился на Ламара и что было силы его толкнул. Ламар покачнулся, книжки Лулы и ведёрко из-под завтрака упали на землю, но на ногах он удержался, хотя зашатался, как пьяный матадор. Он опешил от такого неожиданного нападения, но нисколько не пострадал. И снова заорал: