– Самое интересное, что снотворного этого здесь – завались! – значимо сказал Порнов и, понизив голос, стал что-то рассказывать приятелю на ухо. Тот, выслушав, недоверчиво спросил:

– Неужто штурман с его чутьем ничего бы не заметил?.. Стал бы наш жеребец столько времени на эту бедную родственницу тратить, если бы у него под боком были Пляс Пигаль, Сен-Дени и Булонский лес вместе взятые?

– Конечно, не стал бы, – если б знал, как туда попасть!

– А ты знаешь?..

– Только начало звукового пароля: «Эх, ячмень, щипцовый…» Как бы угнать, что там в конце?

– Слушай, брось! Мы же в гостях; не хватало еще по хозяйским шкафам шарить. Давай-ка лучше еще разок сыграем!

– Можно подумать, я о себе забочусь, – очень ненатурально оскорбился Порнов, бросая косой взгляд от гарцующего, словно конь на параде и ловящего все мячи подряд штурмана. – Кто первый бросает?

– Что значит – «кто»? – удивился Ухов, запуская нож с ладони и раскраивая нарисованный на земле круг пополам. – Конечно, я! Ты же сегодня еще ни разу ни выиграл…

– Ну дак; у тебя лезвие утяжеленное! – оправдываясь, сказал Порнов, осторожно устанавливая игольное жало своего ножа на ладони. Он орудовал уже знакомым нам черным ритуальным кинжалом, в то время как Ухов – стандартным десантным клинком. Бросок оказался не лучше всех предыдущих; стилет криво воткнулся в темный и влажный от прибоя песок.

– Махнем не глядя, – с готовностью предложил Ухов. – Я тебе еще часами добью!

Порнов задумчиво покрутил кинжал в руках. Никакой боевой ценности он не имел; был тяжел и в бою неудобен. Впрочем, от него этого и не требовалось; это было оружие для коллекционеров, для богатых любителей развешивать свои раритеты по стенам и коврам.

Порнов провел пальцем по богатой инкрустации на рукояти и попытался вывернуть из ее торца крупный бриллиант. Тщетно.

– Да брось ты, – подзуживал Ухов. – Не думаешь же ты, что он всамделишный. Таких крупных изумрудов в природе не бывает; крест на пузе!

– Часы-то хоть хорошие? – осведомился Порнов. – Дай глянуть…

– Водонепроницаемые, противоударные, атомарный углепластик, – гордо заявил Ухов, снимая с запястья часы и протягивая Порнову.

Тот внимательно осмотрел часы, приложил к уху.

– Углепластик, говоришь. Сейчас мы посмотрим, какой это углепластик…

И не успел Ухов опомниться, как Порнов чиркнул рукоятью кинжала по циферблату. Раздался противный скрежет и на блестящей поверхности часов появилась свежая царапина.

– Обычное стекло, – заметил Порнов как ни в чем не бывало. – Смотри, его даже фальшивый бриллиант режет!

– Ты че делаешь! – возмутился Ухов, выдирая из рук Порнова часы. – Ты че вещь портишь?! Щас все будут своими сраными бриллиантами чужие дорогие часы царапать!

– Ну я же не знал, – оправдывался Порнов. – Ты же сам сказал – кинжал плохой, а часы хорошие; бриллиант – дерьмо, а часы – углепластик. Ну я и думал…

– Индюк думал! Все-таки, видно, съехала у тебя крыша после вчерашнего; совсем добра не помнишь. Вот и спасай таких. Да если бы не я!..

В героическую историю спасения Порнова двигателистом Уховым (ну и там – остальным экипажем) были тут же вписаны новые яркие страницы. Кому-то открывшиеся подробности могли бы показаться мелкими и незначительными, – но не непосредственному участнику всех событий Севе Ухову.