– Иными словами, до этой встречи вы ничего не знали об изобретении?

– Нет, она только сделала ему небольшую, но вполне завлекательную рекламу по телефону, чтобы получить рандеву, – это, знаете, не так просто, у нас посетители за пару месяцев вперед записываются, а их мы приняли прямо на следующий день. Тем более что она подчеркнула, что господин Левиков пробудет в Париже всего десять дней. Уже потом, в ходе переговоров, мы его убедили сдать билет и обещали оплатить новый…

Так-так… А Лариса писала Мише, что «эти люди очень заинтересованы», хотя стараются виду не показать. Следовательно, она вела с кем-то разговоры ДО похода в «Провентис-Фарма». Но затем решение почему-то изменилось… Может, в другом месте не устраивала сумма? Или условия? Перестаралась другая фирма в «незаинтересованном виде»? И Лариса решила найти других покупателей?

Она просила Мишу назвать ей точную дату приезда. И Левиков отписал, как только купил билеты: двадцать шестого. Допустим, Лариса, не желая тянуть, взяла рандеву с первой фирмой на следующий же день. Там не вышло – и они пришли сюда, в Ла Дефанс.

– При встрече они не упоминали, что сначала предлагали изобретение другой фирме?

Они не упоминали. Но зато… Зато Лариса говорила что-то такое по телефону Алексею… Помнится, он еще прервал ее и попросил оставить рассказы о том, чего Михаил не стал делать, на потом. Бог мой, и что же она говорила? Кого она называла? Куда не захотел идти Михаил?

Теперь он остро пожалел, что, утомленный ее многословностью, не вслушался внимательно в название фирмы. Вот, блин, кабы знал, где упасть… Кису страшно хотелось стукнуть в досаде кулаком по столу.

Чего он делать, разумеется, не стал. Изложив наскоро свои соображения о походе Ларисы в некую другую фирму – и Буше порадовался, что нет теперь нужды искать предателей в своих рядах, – Алексей с Жаком откланялись.

Признаться, у Алексея не было на данный момент ни малейшей идеи, как приняться за поиски Левикова. В голове было до отвращения пусто. В желудке, кстати, тоже.

Он попросил Жака высадить его у какого-то кафе, поближе к квартире Реми и Ксюши в пятнадцатом арондисмане[18], где он собирался переночевать. Озадаченный столь неожиданным поворотом дела с изобретателем, а еще больше двойной пустотой в его организме, он не заметил, как желтое «такси паризьен»[19], следовавшее за ними от стоянки в Ла Дефансе, чуть притормозило при сцене его прощания с Жаком, после чего продолжило свой путь.

Он набросился на еду, решив на данный момент заняться проблемой пустоты в желудке и отложив проблему пустоты в голове на потом, когда он окажется в приятном одиночестве, хоть и в чужой квартире. Ему бы, конечно, лучше дома, на Смоленке, на привычном месте у компа, ноги на кресло, кофе у локтя… Кажется, с возрастом мы становимся консервативны… Ну ничего, авось незнакомая обстановка не сильно повредит умственной деятельности.

Выходя из кафе, он ни разу не оглянулся, думая о пропавшей Ксюше, об Александре и Реми, безуспешно занимающихся ее поисками, обо всем этом странном навороте, свалившемся на их головы одновременно. Ему не хотелось обсуждать дела в ресторане, и он размашисто вошел в подъезд дома Реми, торопясь добраться до квартиры, чтобы там, в тишине, без чужих любопытных ушей позвонить им наконец в Прованс. Он понимал, что раз они не звонят сами, то ничего у них пока нет… Но все же надо узнать максимум об их «ничего».