– Иностранной марки?! Вы его зарегистрировали в Департаменте государственных сборов?

– Но я полагал, что это касается только настоящего автоматического оружия, которое с нажатием спускового крючка выдаёт больше чем один выстрел.

– Нет, – коп опять улыбнулся. – Это распостраняется на все иномарки.

Я знал наверняка, что он врет, однако спорить в такой ситуации было бесполезно. А он, вдобавок, уставился на мои руки:

– Э, да ты себе всё тут исколол, поди заразился уже чем-нибудь.

Подъехал полицейский фургон, нас запихнули внутрь и доставили во второй участок. Копы мусолили мои водительские права. Никак не могли поверить, что это моя машина. Мои данные проверили за короткий срок, по крайней мере, человек шесть. В итоге нас заперли в камере размером шесть на восемь шагов. Пэт усмехнулся и злорадно потер руки: «Ну вот и замели ублюдочных ёбаных торчков… С чем вас и поздравляю».

Вскоре пришёл дежурный вертухай и вызвал мою персону. Меня отвели в маленькую комнату, типа приемной участка, где за столом восседали два детектива. Один здоровый, толстый, в лице что-то лягушачье, посконно-южное. Другой – коренастый ирландец средних лет. Передних зубов у него явно не хватало, что придало лицу колорит недоделанной заячьей губы. Такой типичный легавый, как этот, мог с неменьшим успехом сойти и за ветхозаветного ковбоя-головореза с мексиканской границы. Чиновником тут и не пахло.

Допрашивать было поручено лягушке. Он велел мне сесть напротив, придвинул сигареты и спички: «Берите сигарету». Ирландец сидел на краешке стола слева от меня. Достаточно близко, чтобы достать не вставая. Лягушка в сотый раз изучал мои документы на машину. Всё, что они вытащили у меня из карманов: маленькое зеркальце, документы, бритва, ключи, письмо от нью-йоркского приятеля – валялось тут же на столе. Не хватало только перочиного ножа, который прикарманил краснорожий с патрулки.

И вдруг я вспомнил о письме. Мой приятель из Нью-Йорка был изрядным любителем шишек, приторговывал время от времени травкой и всё такое. Он как-то отписал мне, спрашивая о ценах на хорошую дурь в Новом Орлеане. Я проконсультировался с Пэтом, и тот присоветовал назначить предварительную цену в сорок долларов за фунт. В письме, лежавшем на столе, мой друг, упоминая сорокадолларовую расценку, соглашался немного взять. Сперва я подумал, что они не обратят на письмо внимания. Ведь они занимались крадеными машинами, что им ещё нужно? Те шелестели бумажками и спрашивали без остановки. То, что я не мог вспомнить каких-то дат по машине, казалось им решающим доводом в пользу моей виновности. Наконец, я сказал:

– Хорошо, здесь дело только в проверке. Когда вы проверите, то убедитесь, что я говорю правду и машина моя. Спорить я с вами не собираюсь, убеждать тоже. Разумеется, если хотите заставить меня сознаться в краже машины, я сознаюсь. Но ведь когда проверите, круто облажаетесь.

– Мы проверим, не беспокойся.

Лягушка аккуратно сложил документы по машине и отодвинул их в сторону. Сцапал конверт, посмотрел на адрес и почтовый штемпель. Потом вытащил письмо, перечитал про себя, затем вслух, пропуская всё, что не касалось шмали. Положив его на стол, посмотрел на меня: