— Ублюдок — и, тем не менее, Завоеватель.
— Меня он не завоевал.
— Позаботьтесь о том, чтобы он этого не сделал.
— Я не англичанка.
— Это спорный вопрос.
— Не спорный, если я откажусь его обсуждать.
Его глаза со стальным отливом сверкнули.
— Вы должны научиться проявлять гибкость, красавица. Во время сильного ветра она позволяет выстоять и не сломаться, — сказал он. — Позвольте предложить вам руку, миледи.
Взять его под руку? Да ей хотелось сломать эту руку! Но она вспомнила, с какой легкостью он отшвырнул де Фриза. Как пушинку!
Он не осмелится ничего сделать ей! По крайней мере, здесь, во дворце!
И все же она боялась… Боялась почувствовать его огонь и энергию. Его силу. Ей хотелось убежать от этого человека…
Но потом вернуться и посмотреть, что он будет делать.
— Я обращаюсь к вам, леди! — Черные брови снова удивленно выгнулись.
И она, понимая, что значит быть гибкой, высоко подняла голову и — дрожащими пальцами — оперлась на предложенную ей руку Уэйкфилда.
Глаза ее горели, внутри все дрожало; ей и на самом деле показалось, будто она прикоснулась к горячему металлу.
Словно сама судьба предупреждала ее…
Глава 2
—Скажите, милорд, — вполголоса обратилась Аллора к лорду Уэйкфилду, пока они медленно шли через зал, заполненный гостями, — вы опасны для моего дядюшки?
Говоря это, она чувствовала на себе любопытные взгляды присутствующих. Гости, здороваясь с Уэйкфилдом, внимательно рассматривали ее. Одна дама с причудливо уложенной прической, одетая в элегантную малиновую тунику, долго сверлила ее глазами, а потом что-то шепнула на ухо своему спутнику.
— Я ни для кого не опасен, миледи, — твердо сказал Уэйкфилд, — пока не начнут угрожать мне.
— И тогда смерть тому, кто осмелится угрожать? — подсказала Аллора и, чуть помедлив, добавила: — Потому-то вас и считают таким великим и несокрушимым графом Уэйкфилдом?
Он удивленно вскинул брови, и она, взглянув на него, судорожно вздохнула. Граф действительно был по-мужски красив, а его взгляд проникал в самую душу. Вероятно, ее слова снова позабавили его, но в тоне прозвучало предостережение. Наверное, она раздражала его своими вопросами, как надоедливый ребенок. И хотя он старался быть снисходительным, его терпению мог наступить конец. А тогда… Что тогда? Ей было страшно, но и очень хотелось поддразнить его, а потом узнать, «что тогда». Глупо, конечно, но чем она рискует? Ей нечего бояться этого человека. Она здесь в полной безопасности, за широкой спиной отца и даже под защитой короля.
Во взгляде Уэйкфилда теперь сквозило явное нетерпение.
— Миледи, я не считаю себя ни великим, ни несокрушимым и клянусь вам, что и я; и Вильгельм уверены: человек может быть великим, но не несокрушимым.
— Удивительно, — сказала она. — В таком случае ему удалось одурачить большую часть Англии.
— Но не всю.
Она скептически посмотрела на него и снова почувствовала чей-то взгляд: за ними наблюдала леди в малиновой тунике и еще одна молодая дама — в тунике золотисто-желтого цвета, черноволосая, с карими миндалевидными глазами и безупречной, как свежие сливки, кожей.