- Нет, нет, - возразил Стас, - так впервые. Впервые государственная машина работает против государства, вот что.

- Тем более, значит, не здесь наша жизнь, - ухватился я за спасительную мысль. - Наша жизнь в Святой Руси, есть же она. Но, конечно, и земную нельзя отдавать. Только, если уподоблять Россию храму, то вспомним Иоанна Златоустого: "Не храм освящает собравшихся, а собравшиеся освящают храм". Вот и представим, кто собрался. Вот тут и продохнись и протолкнись к алтарю. Не пустят. Одна надежда на вознесение, на бестелесность, на то, что ненавистники России провалятся в преисподнюю. Россия - дом Пресвятой Богородицы, разве не очищает хозяйка свой дом к празднику, так и Россию Божия матерь к пришествию Сына очистит и украсит.

Вернулся Юра. Огромный, с огромным ружьем, в сапогах сорок последнего размера, он действовал успокаивающе: с таким не пропадем.

- Уток пожалел? - спросил я.

- Далеко. Я ходил, медведя с лежки спугнул. И следы куниц, подбирали за ним объедки. Надо будет зимой завалить.

- Жалко же.

- Мясо сладкое, - Юра даже зажмурился. - Сваришь, поешь, можно босиком на снег идти, жар распирает.

- Ну, что наша рыбачка Галя? - спросил Стас.

- Пусто. Говорит, сама придет.

- Нет, надо спасать, надо вытаскивать. - Идем, - позвал он меня, - идем скорее, а то еще поймает.

По знакомой тропинке спустились к реке, свернули к месту, где ловила Галина Васильевна. Она стояла в воде, в ватных брюках, высоких сапогах, меховой куртке с капюшоном и все бросала и бросала.

- У нее катушка плохо работает, - присмотрелся Стас. - Но смотри какое упорство. Это северный вариант скифской бабы. - Галя, - закричал он, - пошли, мы и на тебя наловили.

Галина Васильевна горестно поглядела на нас, покорно вышла из реки и стала разбирать спиннинг.

- Ничего мы не поймали, Галина Васильевна, - честно сказал я.

- Все из-за него, - указал на меня Стас. - Не хотел уху готовить, заговор знает, отвел рыбку, такой он вятич московский.

- Я себя, конечно, виню в неулове, виню и прощения прошу. Но чтобы Стас, чтоб я не захотел уху готовить, это ты меня очень сильно обидел. Это надо было долго думать, как меня обидеть. Уху! Готовить! На костре! В лесотундре! Да ради этого можно было и пешком сюда приползти. Знаете, как бы я ее готовил? По дороге расскажу. В воду бы вначале немножко брусничника, целую картошку, целую, также покрошить морковь. Чуть позднее целые головки лука. Это все разварится и исчезнет в единой консистенции рыбной юшки. Остальные компоненты, ингредиенты, так сказать комплектующие идут строго по ранжиру. Ни в чем не перебрать! Лаврушка агрессивна, укроп тоже. Поварить и выкинуть. И вообще бульон держать чистым. Перец горошком, молотый на столе каждому по вкусу. Соль после кипения крупная, грубого помола, но досаливать уже мелкой перед подачей. Далее: рыба. Если бы, кроме хариуса было поймано еще что-то, нечто плавающее, то покрошить, поварить и выкинуть. Картошку режем соломкой, можно, кстати, опять же чуть-чуть, сыпануть гречки, и вермишели - паутинки. Очищенный и вымытый хариус, крупный режем, бережно опускаем и варим до побеления. И хотя говорят: мясо не довари, рыбу перевари, это заблуждение. От того, что всюду, кроме русского Севера, вода зараженная, рыбу варят дольше обычного. Но радиацию в кипятке не уничтожишь, а вкус от переварки уходит. Жабры, на всякий случай, все-таки выбрасываем, а легкие и печень, почки варим, запуская их позднее собственно рыбьего туловища. На стол подается в общем котле, ставится в середину. Ужин продолжается три часа. Ночью его участники еще прикладываются к котлу, а утром в нем совершенно дивное зрелище заливной рыбы. Можно не разогревать.