Мне становится стыдно. Невыносимо стыдно. И жалко маму – все правильно, у нее три ребенка. Миша, я и Митька. Три никчемных, неприспособленных и растерянных дитяти. Ну Митьке положено, и это можно простить.

А эту жизнь я ей устроила, я! Она вырастила меня и почти выучила. Она хотела выдохнуть и наконец пожить для себя. А тут я… Я переломала ей планы, усложнила ей жизнь. Я сделала наш дом невыносимым. Все – я.

– Прости меня, мамочка! – Я начинаю реветь. Мама тоже хлюпает носом. Мы ревем вместе, и нам, кажется, становится легче.

Но как только мы собираемся обняться, раздается Митькин крик, и я бросаюсь к нему.

Прости меня, мама!

Я все еще реву. Мне жалко всех – маму, себя. Почему-то Митьку. Сюда же – папу и Лилю. Мишу – неприкаянного.

Потом я вспоминаю бабушку Олю и продолжаю реветь с удвоенной силой.

Как-то все у нас получилось не так…

Из-за меня? Или началось все гораздо раньше? Когда папа завел Лилю и ушел из семьи?

Я встаю со стула и ползу к плите. Сил совсем нет. Совсем.

Хочется рухнуть на кровать – причем не раздеваясь, как есть. Не зажигая света. Жаль, что я сняла сапоги – было бы отлично на чистую постель в грязных сапогах. Очень киношно и очень реалистично! Меня бы это еще больше разжалобило!

Я бы рухнула и продолжала реветь – громко, с подвываниями, упоенно! Я бы выла и жалела себя. Свою жизнь. Я – неудачница! Муж, которого я любила и от которого родила дочь, бросил меня. Ушел к молодой. И та оказалась пьянчужкой. Впрочем, сейчас не о нем – ему тоже не повезло. Бог наказал? Возможно. Но – не о нем.

Мне-то, казалось бы, повезло сказочно: я очень быстро, почти сразу, снова оказалась замужем. Мой второй муж – замечательный человек, честный и справедливый, умный и порядочный. Правда, жить с ним почти невозможно. Это я так, к слову. Принца ждать было смешно – мне было хорошо за тридцать, точней – к сорока. В анамнезе сложный развод, сложная дочь, полное отсутствие денег, морщины под глазами и скорбное выражение лица обиженной и брошенной женщины. Не до принцев, как говорится. Так, кто подберет… Подобрал он, мой странный Миша. Что ж, спасибо за это!

Дочь. Хорошая девочка. Не пила, не курила, по подъездам не шлялась. На дискотеках не зависала – что верно, то верно. Хорошая девочка, да! Положительная. А потом эта «хорошая и положительная» взяла и принесла в подоле в восемнадцать, на первом курсе. От случайной – уверена и первой! – половой связи. Ладно бы еще по любви – можно бы было понять.

Хорошая девочка отправила в могилу любимую бабушку, мою бывшую свекровь. Ее искренне жаль – женщина она была хорошая, с трудной судьбой и внучку любила. Да и ко мне была вполне лояльна, вполне.

И вот итог – нас теперь не трое, а четверо. Я обожаю внука – нет никакого сомнения! Я просто дрожу от любви, честное слово!

Но есть еще кое-что – я очень хочу новые сапоги. Мои окончательно прохудились, и у меня вечно сырые ноги. Не дай бог, кто-то увидит, как перед выходом на улицу я надеваю на ноги полиэтиленовые пакеты. На работе я переодеваюсь в туалете – по той же причине. Я очень хочу новую сумку – у моей треснула ручка, и выглядит это ужасно. Я очень хочу поехать в отпуск. Я просто мечтаю о море! Но не поеду. Нет средств. Надо копить, чтобы снять дачу для дочки и внука. И потом, невозможно оставить их одних – как они справятся?