— Выгорание?

— Ваш господин Тойво, который по вашим свидетельствам убил вашего отца — в нем не нашлось магии во время Экзамена. И в принципе не могло найтись — десять лет это катастрофически рано для выплеска, он выгорел. А то, что потом могло восстановиться — высохло из-за ошейника в болотной тюрьме.

— Мне было шесть! Это еще меньше.

— Я и не говорю, что это был ваш выплеск.

— Но он был мой! — Тимира чувствует беспомощную растерянность. — Я ведь вспомнила… У меня вода. И там была вода.

— Во время рассмотрения дела мы учитывали, что у вашего отца земля, значит вероятно и у вас, как у всех родственников. Ваша мать…

— Не маг.

— Ну что ж, такое редко, но случается.

— А у господина Тойво? Его родителей?

— Огонь, как и у его брата.

Тимира вздрагивает.

Нет, не может быть.

— Если я… дам показания о том, что было на том острове, это поможет?

— А что было на том острове? — устало спрашивает господин Э.

У него глубокие и понимающие глаза. Даже слишком понимающие. К месту вспоминается, что господин Э был другом отца. Потому Тимира ему и писала свои бесконечные — взгляд на стол — лавандовые письма.

— Я не могу сказать сейчас. Но смогу, если будет пересмотр дела.

Господин Э прикрывает глаза на секунду, будто кивает ей.

— Понимаете, госпожа Тимира… Ведь что тогда, что сейчас, у нас есть только ваши слова. Господин Тойво отказывается пояснять свои действия, а с некоторых пор говорит, что ничего не помнит. А вы меняете свои версии с легкомысленностью двадцатилетней девчонки, каковой и являетесь. Надо ли нам будет пересматривать дело вновь, если через год вы вспомните, что туда прилетала рота рубежников на боевых драконах и именно они убили вашего отца? Пересмотр ничего не даст. Но вам на нем, конечно, придется все рассказать.

Тимира понимает намек. Она не хотела бы, но понимает. Остается только один вопрос. Нет, два.

— Почему вы дали мне пересдать экзамен? Проще было бы отказать в очередной раз.

— Это было не мое решение.

— А чье?

Господин Э смотрит на нее, не моргая и не собираясь отвечать. Тогда она задает второй вопрос:

— Где сейчас господин Тойво?

— Сегодня должен приехать. Ему было запрещено появляться в Столице.

— Тоже ссылка? — выходит, он и не мог распечатать ее письма. Скучал где-то в провинциальном городе, ходил на променады, встречал гувернанток в бархатный сезон, развлекался.

— Не такая, как у вас. Все-таки убийц не отправляют в санатории.

Если чувство вины станет еще сильнее, оно просто сожжет Тимиру.

Волна внутри тыкается в нее лбом как большая собака. Не забывай, мол, я хоть и прирученное, но цунами. Никто теперь тебя не сожжет, не закопает, не обидит.

— Он вернулся, потому что я…

— Да, вы теперь официальный маг, госпожа Тимира. Нападение на вас карается смертной казнью, а вы, в свою очередь, можете убить любого не мага и вам за это ничего не будет.

И то, как он цепко на нее смотрит… Вот оно что. Можно было бы спросить, зачем вновь сталкивать их лбами, но теперь уже и не надо. Отвратительно.

— Я могу идти? — она комкает в руках свою сиреневую ленточку. Почему-то хочется надеть ее обратно. И немного — вернуться в Ильдаум. Есть вафли по утрам, гулять по набережной, открывать письма в перчатках… Чертовы письма!