Тимира начинает догадываться, за что.

Внутри нее растет ярость и обида, но он держит ее руку, не дает размахнуться, и от беспомощности ярость наливается тугой страшной силой…

Ее ошейник дергается и сдавливает горло так больно, что кажется, голова сейчас оторвется. Тимира вскрикивает, прижимая ладонь к горлу.

Иржи тут же выпускает ее.

Она падает на пол, рыдая и отползая подальше от ублюдка. Соленые как море слезы льются из глаз.

— Значит так, — деловито говорит Иржи. — Я научу тебя управлять мелкой доступной тебе стихийной магией, а ты потом перенесешь эти умения на свою стихию во время Экзамена.

Он встает и делает к ней шаг.

— Не приближайся, ублюдок!

— Приближусь и даже буду тебя трогать. Тебе надо научиться управлять эмоциями — они и есть стихия.

— Я тебя убью.

— Силенок не хватит.

— Сдам Экзамен и убью.

— Обязательно сдашь, — он улыбается.

— Зачем это тебе нужно?

— Может быть, мне просто нравится мучить хорошеньких магичек?

Прогулка, разумеется, отменяется.

Тимира переодевается и выходит к нему в темно-сером платье. При взгляде на нее Иржи почему-то напрягается, хотя плотная ткань и длинная юбка скрывают все, что можно скрыть. Никаких поводов думать, что она на что-то намекает.

— Сними ленту.

— Нет!

— Ты понимаешь, что лента это психические оковы? Шрам не чувствуется, пока не дойдешь до грани, а вот лента постоянно напоминает, чего ты лишена. Сними.

Ленту снимать страшно, будто раздеваться догола. И то, как он смотрит на тонкий шрам ошейника — Тимира предпочла бы раздвинуть ноги.

Но он сглатывает и морщится:

— Будто первый раз смотреть на открытую кость в ране.

— Ты видел такие раны?

— Я был военным магом.

— За что же тебя сослали?

— За баб.

— Врешь же.

— И ты после сегодняшнего в этом уверена? Хорош болтать. Сначала берем огонь. Какое самое простое огненное заклинание?

— Зажечь свечу?

Ужинают они тоже вместе. После ужина продолжают — Тимира напрочь забывает о приличиях, увлеченная новыми знаниями, а Иржи…

Когда рассветает, он потирает воспаленные глаза:

— Ну вот теперь твоя репутация совсем в порядке. От тебя с утра выходит знаменитый кобель столицы и северных рубежей.

— Серьезно, кобель?

— А ты напиши свое лавандовое письмецо подружкам, спроси про Иржи, — от усталости у него вместо ухмылки получается лишь тень ее.

— Откуда ты знаешь, что оно лавандовое?

Впервые за три года Тимира нарушает свой распорядок дня. Позавтракав шестью вафлями, она вскрывает ворох разноцветных конвертов, даже не надев перчатки. Все белые отправляются в огонь запечатанными.

До обеда она спит. После обеда приходит Иржи, и они долго пьют кофе в тени на веранде.

Весть об этом разносится со скоростью звука, и все поклонники Тимиры начинают совершенно случайно прогуливаться мимо ее дома.

— Да уж, поправил я тебе репутацию, — довольно жмурится Иржи.

— Тем лучше, — рассеянно отвечает Тимира. — Когда вернусь сюда уже навсегда, это убережет меня от сватовства.

Иржи наклоняется и резко перехватывает ее руку, так что кофе расплескивается на бледно-желтое платье:

— Ты сдашь этот экзамен, поняла?

Он по-настоящему зол, и в его глазах она видит чернильную тьму облака Армагеддона которое наползает на войска противника. Того облака, после которого и остаются торчащие из плоти белые кости.