— Зачем?

— Не спрашивайте, что и как, просто слушайте и запоминайте.

Сергей Сергеевич стал читать, а я слушать. Хорошо, что рассказ оказался довольно коротким:

— Янус — владыка всех начал и начинаний. Под его покровительством находились все входы и выходы, будь то двери частного дома, храма богов или ворота городских стен. Храм Януса представлял собой две большие арки, соединенные поперечными стенами, с двумя воротами, находившимися друг напротив друга. Внутри стояла статуя бога, у которого было два лица, обращенных в противоположные стороны: одно — в прошлое, другое — в будущее.

— В лабиринте все устроено не так, — заметил я. — Там не одна арка.

— Вам же неизвестно, что находится в середине? Может оказаться, что там все так и есть.

— Все равно не понимаю пока смысла.

— Слушайте дальше, я потом объясню. — Сергей Сергеевич ожил, читая свои записи хорошо поставленным голосом. — В руке у Януса был ключ, которым он отпирал и запирал небесные врата. Понимаете, небесные врата. А что такое лабиринт?

— И что?

— Множество звездных врат, собранных в одном месте, если хотите, небесных…

— Сомневаюсь…

— Слушайте дальше… Бог Янус, кроме того, считался покровителем дорог и путников. Его почитали мореходы, верившие, что именно он научил людей строить первые корабли.

— И что?

— Вот представьте, что это написано об Осирисе.

— Представил, у него был ключ, открывающий небесные врата.

— Вот вы и поняли. — Сергей Сергеевич победно улыбнулся. — Понимаете, этот ключ и есть устройство, повелевающее временем. Мне кажется, это и есть наш артефакт.

— Вы сами-то в это верите?

— Я не знаю, во что верить. Просто считаю, что существует связь между двумя богами, а значит, эта информация может как-то помочь.

— Сомневаюсь…

— Это все, что у меня есть. — Профессор прижал руку к груди. — Вы пойдете вниз или это мне придется сделать самому? Простите, но сердце болит, плохо ей там, но я знаю, что она все еще жива…

— Уже иду. — Я повернулся и потащился вниз, хватаясь за выступающие камни, чтобы не скатиться вниз. Дорога была знакомой, так что спустился быстро, и, конечно же, у входа никого не нашлось. Кричать об этом Сергею Сергеевичу не стоило, белесая пелена хорошо скрадывала все звуки, он бы меня все равно не услышал.

Я постоял у арки, задумчиво глядя внутрь — туда, где поднималась клубами белесая пелена. Сегодня она была неспокойна, то и дело взрывалась мутными всполохами. Мне это не понравилось. Что-то происходило в лабиринте, и это, вероятнее всего, как-то связано с Настей.

Идти в лабиринт мне не хотелось — знал, что ничего хорошего из этого не выйдет. Поэтому просто сел на камень, явно скатившийся сверху, и стал ждать, морщась от пронизывающего холода.

Не знаю, сколько так просидел — час или два, а потом снова потащился к профессору. Тот по-прежнему сидел у края уступа, бледный, усталый от внутреннего напряжения и горя.

— Знаю, нет ее у входа, — проговорил он, не дав мне сказать. — Она все еще находится внутри, выбраться не может, хоть и пытается.

— Откуда вам это известно?

— Этим чувствую. — Сергей Сергеевич похлопал по груди. — Болит очень, значит, ей плохо. У нас с ней хорошая ментальная связь, всегда чувствую, что с ней происходит, ее мама постаралась.