— А как себя чувствует твой отец? — Я обнял ее и теперь лежал, чувствуя рядом теплую живую плоть. Пусть говорит все что хочет, мне все равно. Ради этого мгновения готов стерпеть и не такое. — Рассказала ему, что я жив?

— Он обрадовался и, по-моему, снова строит планы отправить тебя в лабиринт. Ему кажется, если ты выжил и в этот раз, то больше с тобой ничего не случится…

— Хватит. Не хочу даже думать об этом. Страшно очень.

— Понимаю тебя. Когда сама в первый раз ходила туда, потом два месяца боялась спать, мне снились кошмары. Просыпалась всегда с криком, не понимая, где нахожусь.

— Ты и сейчас не понимаешь. — Я повернул ее к себе и поцеловал в губы, больше для того, чтобы прекратить неприятный для меня разговор, чем оттого, что во мне проснулась страсть. — В лабиринте живет ужас, куда ни пойдешь, найдешь только его. Это строение создано не для того, чтобы ходить к звездам, а для самоубийц, ибо там каждый может умереть так, как хочет. Не знаю, кто вам рассказал, что это путь к звездам: если он таким и был когда-то, то давно превратился в путь к смерти.

— Это не так, ты просто многого не знаешь. — Настя ответила на мой поцелуй, да так, что мне стало все равно, сразу все слова потеряли свой смысл. Я любил ее, она меня, и это требовало от нас столь многого, что больше сил ни на что не осталось. — Как жаль, что лабиринт открылся тебе, а не мне. Впрочем, возможно, и меня он к себе теперь пропустит, раз пропустил тебя…

— Куда пропустил? Я же умер!!!

— Ерунда, ты прошел дальше меня, а значит, у тебя появился шанс пройти еще.

Я снова поцеловал ее. Вряд ли стоит обсуждать что-то, лежа в объятиях любимой. Потом, все потом, потому что неважно, главное то, что сейчас.

А желание не уменьшалось, только добавлялось. Может, действительно профессор прав, и тот, кто хоть раз видел смерть за спиной, не может не любить без страсти, выкладывая все, что осталось? Каждый раз дыхание близкой смерти меняет нас, недаром почти все, кто пережил клиническую смерть, потом стали иными, чем были. И все видят свои видения.

Наверное, так и есть. Я тоже чувствую, как становлюсь другим. Понимаю это, но не могу ничего понять. Такое ощущение, словно меня подменили. Не так думаю, не то говорю. Никогда себя не вел так естественно и свободно с женщиной, не мог, не получалось, что-то сковывало, мешало.

А теперь словно что-то открылось изнутри. Да и не испытывал я никогда такой страсти ни к кому, даже не думал, что такое возможно. Может, раньше не любил? А сейчас? Я задал себе этот вопрос и понял, что не знаю ответа. Чтобы разобраться с чем-то, нужно иметь опыт, а его у меня нет.

Мы набрасывались друг на друга как два голодных зверя, и это продолжалось вечность. А потом она ушла, и я снова лежал в темноте, выжатый досуха, и не хотел закрывать глаза, потому что боялся заснуть и вновь оказаться в жутком лабиринте.

Мне не хотелось попасть туда, но как бы ни крепился, ни пытался держать глаза открытыми, все равно меня понесло в темную даль. Хорошо, там не было ничего, кроме обычной темноты. Приятно, когда нет ни верха, ни низа, а есть только бесконечное парение неизвестно где.