— И что с ней не так? — возмутился Подгорный. — Я точно знаю, что они собирались мстить.

— На профессиональном языке это называется оперативной информацией, — улыбнулся полковник, — которую вы, кстати, собирать не уполномочены. А у следствия такой информации нет.

— Так, может, следствию надо не сидеть здесь улыбаться, а пойти и поискать эту информацию, — взорвался Макс.

Полковник хотел что-то ответить, но сдержался. Он задумчиво покрутил в руках ручку, отбросил ее в сторону, так что она откатилась на самый край стола. Круглое, доброе лицо следователя, больше напоминающего школьного учителя, стало грустным, уголки губ опустились, высокий лоб пересекли морщины.

— Давайте поговорим откровенно, насколько это возможно?

— Мы и так с вами говорим, и я весьма откровенен, — огрызнулся Подгорный, — только мои откровения, смотрю, вас не очень интересуют.

— Почему? — вполне искренне удивился следователь. — Мне по-человечески очень интересно выслушать вашу версию, более того, — полковник доверительно наклонился вперед ближе к Максиму, — могу сказать, что она вполне логична. Хотя вы сами признаете, что это лишь ваши предположения.

— Так давайте ее запишем, эту версию, и начнем ее отрабатывать, точнее, вы запишете и начнете. — Подгорный нервно сжимал кулаки.

Следователь снял очки, тщательно осмотрел линзы, потом так же тщательно протер их фланелевой тряпочкой, которую затем убрал в футляр от очков. Водрузил очки обратно на нос и печально покачал головой.

— У вашей версии, уважаемый Максим Сергеевич, есть только один недостаток, — он немного помедлил и снова с шумом вздохнул, — она не может быть принята как рабочая.

— Это почему же?

— Да потому. Потому что параллельные прямые не пересекаются. Это аксиома. Те двое, с кем вы ввязались в драку, действительно являются представителями Жамбаева в вашем регионе. А люди, представляющие интересы вступающего в должность президента, не могут быть замешаны в убийстве. Это тоже аксиома.

Следователь, волнуясь, вскочил на ноги и прошелся по кабинету, затем вернулся к столу и тяжело оперся на него руками.

— Бывают версии рабочие, которые никуда не приводят в итоге, но они отрабатываются, чтобы проверить все возможные варианты. А бывают версии, которые, возможно, куда-то и могут привести, но они не отрабатываются, чтобы исключить некоторые возможные варианты. Это нерабочие версии. — Слово «некоторые» следователь особо выделил голосом. — Вы понимаете меня, Максим Сергеевич?

— Нет, — упрямо покачал головой Максим, — я этого понять не могу. Я буду общаться с вашим руководством. А об этой беседе сегодня же будет рассказано на моем телеканале.

Следователь грустно усмехнулся, сел на стул и подпер рукой подбородок. Довольно долго он внимательно разглядывал Подгорного.

— Да не было у нас с вами никакого разговора, дорогой вы мой Максим Сергеевич. Все, что вы попытаетесь изложить, будет в лучшем случае расценено как плод вашего больного воображения, которое слишком перевозбудилось от всех пережитых потрясений. А в худшем, — полковник причмокнул губами, — это будет рассматриваться как клевета на следственные органы со всеми вытекающими последствиями, вплоть до возбуждения уголовного дела против вас и отзыва лицензии у телекомпании. У вас там вроде и радио еще есть?