Алина сидела на стуле, а Денис на столе спиной к ней. Их никто не охранял, они просто разговаривали. Денис сидел, уткнувшись лицом в колени, закрыв голову руками, а Алина смотрела ему в спину. Глаза у нее были заплаканные, голос тонкий-тонкий, словно она вот-вот заплачет.

– Да, ты правильно расслышал, у него с детства болят уши от любого шума, поэтому он и носит все эти наушники. У него сверхтонкий слух, его наследуют только мужчины через поколение. Это называется – Эхо Эврушки. То ли болезнь, то ли награда. Он слышит то, что происходит на соседней круглице, в соседнем доме, если снимет наушники. Но постоянные колокольчики, повседневные звуки, под которые спят даже младенцы, для него просто пытка!

– Значит, если у тебя будет сын, он унаследует Эхо Эврушки от Федора Ветровича? – поднял голову Денис и обернулся через плечо на Алину.

– Ну да…

Денис снова закрыл голову руками.

– Ребята, – тихо позвала Маша.

– Это ты? – спросил Денис, прищурившись.

– Она прозрачная! Это не она, это Кукла! – всполошилась Алина.

– Да я, я! Видите – стрижка. Кукла умерла. Я вернулась! – Маша щелкнула пальцами, становясь видимой.

– Стоп, верни, как было, – приказал Денис. – Здесь небезопасно.

– Подстричь можно и Куклу! – не унималась Алина.

– Она умерла, – повторила Маша. – Я могу доказать, если решишься переместиться со мной. Нам все равно нужно безопасное место, чтобы поговорить.

Денис без колебаний взял Машу за руку, Алина сомневалась, но подчинилась, глядя на Дениса. Маша без труда перенесла их на крышу. Кукла еще была похожа на нее, но сквозь кожу уже просвечивала черная блестящая ткань Заклинания.

– Как ты это сделала? – спросила Алина.

Маша вкратце пересказала свой диалог с двойником. В двух словах, очень скупо, объяснила, что осталась еще без одного друга. Алина ничего не поняла, а Денис нахмурился. Он немного знал про кольцо, как-то раз Маша, оставшись без вещей, в расстройстве пожаловалась ему, что оно для нее значит, но он ни разу не видел, как она им пользовалась. Может быть, он даже принял Андрея за ее воображаемого друга, однако теперь ее бледное лицо с заплаканными глазами, ее дрожащий голос и тщательно подобранные сухие слова сказали ему больше. Ведь он сам когда-то пережил потерю, разлученный с Алиной. Денис понял – то, что произошло с Машей в башне, изменило ее, и может быть, безвозвратно. Это расстроило его и смутило, чтобы скрыть свои чувства от девочек, он наклонился к двойнику, принялся осматривать ее.

– В этой одежде ты была, когда мы впервые встретились? – уточнил он, поднимая руку куклы. У той сгибались не только локти и запястья, но и каждый пальчик, обтянутый черной блестящей тканью, двигался, как у человека.

– В этой, а что? – хмуро спросила Маша, отводя взгляд.

– Почему ты не заберешь ее? – спросила Алина.

– Мне не хочется, – ответила Маша и отошла в сторону, выглянула между кристаллов с башни. Ей даже самой себе было трудно это объяснить, но она не могла заставить себя снять одежду, словно со сломанной куклы, с той, кто только что двигалась, говорила, плакала. Маша знала, что, когда она вернется домой, джинсы и свитер вернутся к ней чистыми, неношеными, но не была уверена, что сможет их носить, не думая о двойнике.