Мессер Макиавелли наклонился в коснулся рукой плеча какого-то мужчины, стоявшего в задних рядах.

— Что происходит?

— А кто его знает? — ответил тот. — Его светлость герцог с мессером Вителлоццо и другими вошли во дворец два часа тому назад. Затем появился один из капитанов герцога, говорят, мессер де Корелла, и во главе отряда направился в предместье. Там они напали на солдат мессера Фермо, который тоже сейчас во дворце, а завтра Новый год. Клянусь мадонной, если он так начинается, чего же ждать дальше? Сейчас они жгут, грабят и дерутся в предместье, превращая его в ад, а что происходит во дворце, известно разве что дьяволу. Иисус Мария! Ужасные времена, господин мой. Говорят…

Поток слов резко оборвался под пристальным взглядом темных, ничего не упускающих глаз. Мужчина повнимательнее присмотрелся к всаднику, отметил его богатый, отороченный мехом плащ, хитрое чисто выбритое лицо с выступающими скулами и счел за благо воздержаться от дальнейших рассуждений.

— Говорят сейчас так много, что сам черт не разберется, где правда, а где — ложь, — закончил он монолог.

Тонкие губы Макиавелли чуть изогнулись в улыбке. Он понял причину недоверчивости своего собеседника. И более ни о чем не стал спрашивать, благо ему уже все стало ясно. Раз солдаты герцога под командой Кореллы напали на отряд Оливеротто да Фермо, значит, его ожидания оправдались и Чезаре Борджа, перехитрив мятежных капитанов, теперь передавит их, как мух.

Неожиданно движение толпы разнесло в стороны флорентийца и мужчину, с которым он разговорился.

— Герцог! Герцог! — гремело над площадью перед дворцом.

Приподнявшись на стременах, Макиавелли различил у самого дворца блеск мечей и алебард под знаменами с быком, фамильным гербом Борджа. Всадники выстроились попарно и двинулись к тому месту, где пришлось остановиться секретарю.

Толпа раздалась в стороны, как вода, рассекаемая быстро плывущим кораблем. Люди толкали друг друга, ругались, кое-где в ход пошли кулаки, но все глохло в криках: «Герцог! Герцог!»

Кавалькада приблизилась. Во главе, на великолепном черном жеребце, в сверкающих стальных латах, скакал Чезаре Борджа, с поднятым забралом, открывающим юное, но суровое и решительное лицо. Смотрел он прямо перед собой, не поворачиваясь ни направо, ни налево, не обращая ни малейшего внимания на приветственные крики. Но прекрасные его глаза, похоже, видели все. И, заметив флорентийца, они неожиданно потеплели.

Макиавелли сорвал с головы берет, поклонился до холки мула. Лицо герцога осветилось гордой улыбкой, ибо его радовало, что посол Флоренции видит его в зените славы. Поравнявшись с Макиавелли, он натянул поводья.

— Приветствую вас, мессер Никколо!

Всадники быстро оттеснили толпу в сторону, и Макиавелли смог подъехать к герцогу вплотную.

— Все кончено, — объявил герцог. — Обещание свое я выполнил. Теперь-то вы понимаете, что именно я пообещал. И полностью использовал представившуюся мне возможность. Все схвачены, Вителли, Оливеротто, Гравина и ублюдок Джанджордано. Их участь скоро разделят другой Орсини, Джанпаоло Бальони и Петруччи. Сеть моя брошена широко, и все они, до последнего, заплатят за предательство.