- Ладно, барон, оставим это,- примирительно сказал Тапкин, отнимая руку,- не время!

Они коротко посмотрели друг на друга и перешли к животрепещущему вопросу: что делать. Тапкин вовремя вспомнил:

- Знаете что, барон, я слышал,- у аббата был кое-какой инцидент в местной харчевне.

- Да, мне доносили. И что?

- Помнится, один здоровяк хотел там одним пинком оторвать нашему попрыгунчику-аббату оба яйца.

- Дас ист очень плохо, что это не произошло,- сказал с искренним сожалением фон Пфлю.

- Верно, весьма жаль,- согласился британец,- но, может быть, еще не все потеряно. Если кто-то нам способен помочь, то, полагаю, это тот самый мужик.

- Но тогда аббат не пользовался таким влиянием при дворе,- возразил пруссак. - Это очень скверно, что его спутник оказался святым. Согласится ли теперь этот самый здоровяк осуществить свой замысел?

- Смотря как повести дело,- отвечал Тапкин.

Разузнав, где разыскать того здоровяка, о котором они толковали меж собой, двое союзников устроили с ним встречу. Она состоялась в том самом трактире "Клешня", где аббат Крюшон читал проповедь этому некитайцу о вреде чревоугодия и пользе воздержания в пользу ближнего своего. Имя мужика было Синь Синь, и он, действительно, был тем самым, кто благоговейно внимал благой проповеди, а потом, не совсем точно уяснив себе ее суть, возжелал немедленно исполнить просьбу Божьего человека - так, как он ее понял, а именно - изо всей силы пнуть аббату по яйцам. Работал Синь Синь в этой самой харчевне - с утра водовозом, а вечером вышибалой. В этот ранний час он как раз имел обыкновение подкрепляться пищей у своего хозяина.

Пфлюген и Тапкин подсели к нему с боков и предложили:

- Как, парень, не против пары кружек пива с утра?

Странное дело - когда с Синь Синем говорил другой иностранец, а был это наш славный аббат Крюшон, то водовоз почему-то слышал совсем не то, что ему говорили. Но в этот раз Синь Синь прекрасно все расслышал и в точности усвоил содержание высказывания двух послов - его тему, рему, предикат, коннотацию и прочее наполнение произведенного речевого акта.

- Угостите ежели, дак пошто же против,- отвечал водовоз-вышибала, простецки улыбаясь.

Он залпом выдул принесенную кружку и отхлебнул из другой.

- Ну, дык чего? Воду, что ль, куда отвезти или отжать кого? - догадливо спросил здоровяк.

Но лучший ученик Дизраэли лорд Тапкин знал дипломатию и не стал заходить в лоб. Он сделал огорченное лицо и сказал:

- Хороший ты мужик, Синь Синь. Жалко нам - пропадешь ни за что.

Синь Синь залпом допил остаток второй кружки и поднялся с места. Он обиженно произнес:

- Ну, коли такие разговоры пошли, дык я тоже тогда пошел...

- Еще две кружки! - скомандовал хозяину Пфлюген.

- И еще две! - добавил Тапкин.

Водовоз сел на место. Он выдул еще две кружки и принялся смаковать оставшееся пиво.

- Ну, чего это вам меня жалко, говорите! - потребовал он.

- Ты помнишь, как французский аббат за твой счет на шаромыжку отобедал? - спросил Тапкин.

- Ты еще яйца хотел ему отпнуть,- подсказал Пфлюген.

- Че не помнить,- отвечал, ухмыляясь, Синь Синь. - Хороший человек, а дурак - яйца-то пуще глаза надо беречь.