– Увы, воздушный комитет запретил даже проведение его испытаний из-за высокой нагрузки на крыло. И еще одно: двигатели для него делаются в России.
– Но это же гражданский самолет, насколько я понимаю, я не вижу ни пулеметов, ни бомб.
– Да, это мирный, транспортный самолет для перевозки до 60 человек. Никакой другой транспорт не может так быстро перебросить пассажира за 2200 километров за шесть часов.
– А в России вы сможете выпускать такую сложную технику?
– Скорее всего. У моей компании в Швейцарии осталась кое-какая собственность, в виде различных станков, господин Платтен.
– Называйте меня товарищем Платтеном.
– Хорошо, геноссе Платтен.
– Я надеюсь, что попаду обратно в Швейцарию таким же образом, поэтому окажу вам любую помощь для вывоза вашего имущества. Это не проблема. А с комитетом воздухоплавания требуется разобраться: какое они имеют право запрещать производство и испытания. Нам весьма не хватает новейших идей и товаров, чтобы покончить с кризисом, охватившим страну после начала Великой войны. Неумелые и излишне жесткие меры по защите границ вызвали глубокий спад в экономике, благодаря предпринятым нашей партией усилиям, мы сумели предотвратить дальнейшее скатывание экономики в пропасть. Но нам действительно требуется развивать авиастроение и авиаперевозки. Они гораздо важнее, чем стреляющая техника. Вы, русские, даже во время войны не забыли об этом. У нас об авиации, похоже, совсем не думают.
Он был политик до глубины души и не понимал, почему я не пришел к нему и не попытался «решить вопрос» через Национальный Совет. Я строил этот самолет для России. Маленькой Швейцарии такая дальность не требуется. Ленин попросился посидеть в кресле пилота, внимательно рассматривал навигационные приборы. Его интересовало то же самое: сможет ли Россия выпускать этот «швейцарский самолет», ведь что ни говори, а квалификация рабочих совершенно разная.
– Однозначно сказать не могу, но в Гатчине и Либаве у нас подобраны неплохие кадры. Нужно вывезти заказанные мною станки из Швейцарии, вот товарищ Платтен выразил уверенность в том, что нам это сделать разрешит Национальный Совет. Но предварительно требуется завершить испытания и получить летный сертификат. Однако я не совсем уверен, что на меня распространилась амнистия Временного правительства. Англичане, которые сейчас играют первую скрипку в русской революции, могут потребовать моей выдачи. Так что летим на мой риск и страх.
– Увы, скорее всего, нашей партии не удастся отстоять вас, но в случае чего, наши боевые отряды в Петрограде сумеют вас прикрыть. Большевики должны взять власть в свои руки, тогда и вам, Степан Дмитриевич, будет чем заняться в России.
– Я не возражаю, Владимир Ильич, даже готов пожить где-нибудь вдалеке от Питера, но с обязательным условием: вернуться и заняться авиацией. У меня это получается.
И «накаркал». Борт «2» доложил о появившейся вибрации правого элерона. В этот момент обе машины находились над морем, но впереди был фронт. Ширина залива – 200 километров. Почти прямо по курсу находилась Либава, уже захваченная немцами. Ульянин, командир борта «2», сказал, что требуется посадка, судя по всему: срезало крепление элерона, он заметно вибрирует. То, что на главной базе есть немецкие войска – сомнений не вызывало.