На полу под самым окном, буквально в метре от измочаленных взрывом досок, курящихся дымом, валяется ничком фриц. Под неестественно вывернутой набок головой неторопливо расплывается глянцевое темно-вишневое пятно. Этому уже все равно, отвоевался. И неважно, была ли на гранате осколочная рубашка, или нет. Близкий разрыв. В паре метров – еще один парашютист, этот пока жив. Пытается приподняться, упираясь руками в усеянный мусором и какими-то мелкими обломками и обрывками пол, ошалело трясет головой. Перепрыгнув через труп, Гулькин несильно бьет его рукояткой «ТТ» по затылку. Звук удара не слышим, но ощутим через сталь пистолета. Один потенциальный пленный есть. Боковым зрением Александр успевает заметить, как Витька наносит удар ногой в грудь бросившемуся на него парашютисту. Немца отбрасывает в сторону, он пытается подняться, но Карпышев уже рядом. Заломив руку, добавляет коленом, мощным толчком отправляя противника в угол комнаты, головой в перевернутую лавку. Хороший бросок: если шею не свернул, скорее всего, выживет. Будем считать, второй пленный тоже имеется.
Итого, с учетом выстрела Лупана в сенях, минус четыре. Двое холодных против двух теплых. Пока нормально. Еще пятеро осталось, ежели тот фриц, которого Костик в сарае приголубил, не соврал. Хотя не факт: работающее в каком-то новом, прежде незнакомом режиме сознание четко фиксирует в комнате только четверых парашютистов. Один полусидит у дальней стены. Маскхалат снят, а верх комбинезона расстегнут до пояса; поперек волосатой груди белеет полоса свежего бинта. Перевязывался, стало быть. Ребро, что ли, при приземлении сломал? Этот, скорее всего, не опасен…
Но разум неожиданно орет, что он ошибся, что все в точности до наоборот, и рука словно бы против воли вскидывает оружие. Немец успевает первым, «МП-38/40» бьет короткой очередью, и плечо обжигает злой болью. «ТТ» в руке дважды вздрагивает, привычно толкаясь затыльником рукояти в ладонь. БАХ, БАХ! Голова фрица дергается, темные от старости бревна окропляет алыми брызгами. Выпавший из рук автомат глухо лязгает, плашмя падая на пол. Все, этот холодный…
СПРАВА! Александр не понимает, выкрикнул ли это кто-то из товарищей, или его снова предупредило подстегнутое сумасшедшим выбросом адреналина сознание, живущее в эти секунды, очень на то похоже, какой-то своей жизнью. Он почти успевает повернуться, но нога в прыжковом ботинке оказывается быстрее. Пинок, мгновенно выбивающий из легких воздух. Странное ощущение короткого полета – и тяжелый удар спиной об пол. Еще один удар – носок ботинка угодил в кости запястья. Рука немеет, пистолета в ней больше нет, и Сашка просто не знает, куда он делся. А сверху уже наваливается гитлеровец, в лицо бьет тяжелое чужое дыхание. Прежде чем фашист окончательно перекрывает поле зрения, Гулькин успевает заметить, как Витька Карпышев сцепляется с еще одним фрицем и оба падают на пол. А на Ваню из-за перевернутого набок стола, «большого», как его принято называть, прикрывшего от осколков и ударной волны, бросается диверсант с автоматом в руках. Он не стреляет – приемник магазина отчего-то пуст, а пытается достать голову Лупана пистолетной рукояткой. Замах проходит впустую – Иван приседает и бьет в корпус кулаком, в последний момент отвернув в сторону лезвие зажатого в руке ножа.