В камере повисла тишина. Не тяжелая, но и не из приятных.

— Забавно, — протянул Неро, вновь выдыхая кружочки дыма. — Получается, ты мне друг и дважды брат. По выбору и по крови. И Элейн… Если честно, я думал, что у меня получится вас сосватать. Отличная вышла бы пара. А оказывается, ты ее брат… Знаешь, это, скорее всего, разобьет ее сердце.

— Разобьет? — переспросил Хаджар. — Ты же сказал, что отец вам все рассказал.

— Мне, — поправил Неро, — мне он все рассказал. А Элейн я с тех пор не видел. Если верить слугам — она не выходила из башни. Так что какую именно ложь ей скормил мой папашка — понятия не имею.

У Неро всегда были сложные отношения с Примусом, но Хаджар знал одно. Несмотря ни на что, Неро любил отца. И он бы никому не позволил убить своего “папашку”.

— Меня с Серой заперли в покоях, — внезапно начал свой рассказ Неро. — Клятый наместник наложил какую-то волшебную печать на двери. Мы выбраться неделю не могли.

— Неделю?!

— Ага. Ты, если что, девятый день уже здесь находишься.

Хаджар грязно выругался, что заставило его друга улыбнуться.

— Сера, звезда моих очей, смогла проделать в этой печати что-то вроде “отверстия”. В него я и успел нырнуть. Потом тебя нашел…

Они снова замолчали. За окном светила убывающая Луна. Качались цепи с крюками. Курили два друга. Два брата. Возможно, самые родные друг для друга люди в этом забытом богами мире.

— Жизнь — дерьмо, да? — печально улыбнулся Неро.

— Ну, уж точно не благоухающее розами поле.

— Ты так сильно хочешь его убить?

— А ты бы не хотел?

Неро посмотрел на сверток.

— Хотел бы, — кивнул он. — Но я не хочу видеть, как моего друга, будущего дядю моих детей, моего брата сожгут заживо.

— Я не могу, дружище, — покачал головой Хаджар, — я не могу сбежать. Если я это сделаю, то с тобой в Море Песка уже отправится не друг и не брат. Это будет ходячий мертвец. Призрак.

— Проклятье! — не сдержался Неро и таки ударил по стене. Трещина шириной в ладонь рванула куда-то под потолок. — И что ты мне прикажешь делать, Хадж?! Смотреть на то, как ты горишь?

— Все мы горим, — улыбнулся Хаджар. — Каждый — в своем собственном огне.

— Философ демонов.

— Принц избалованный.

— Психопат босоногий.

Неро отвернулся и что-то вытер со щеки. Он поднялся и направился к двери. На мгновение остановившись, он потянулся к рукояти Лунного Стебля, но в последний момент остановился.

Не оборачиваясь, он произнес:

— Живи свободно, мой друг.

— Умри достойно, мой брат.

Как и предполагал Хаджар, Примус не решился навестить узника перед казнью. С утра в день, когда был намечен час сжигания “лжепринца” и “генерала-предателя”, в камеру вошли пятеро. Четыре стражника Лидуса и надзирающий за ними воин в зеленой броне.

Пока четыре соотечественника заковывали Хаджара в кандалы, воин пристально следил за ними. Попутно он щедро одаривал Хаджара пинками, словами о превосходстве империи и том, что такой червь, как Хаджар, не достоин дышать с ним одним воздухом. Что-то про деревенщину, про босоногих лидусцев и прочее.

И если сам Хаджар сносил все это со стоическим выражением лица, то стражников сильно задевало. Они выглядели побитыми псами, скулящими перед жестоким хозяином. Их руки дрожали. Их лица источали боль и сожаление.