Последняя мысль развеселила, и Леонид, несмотря на царящий в голове сумбур, не сдержался и фыркнул. По-своему истолковав короткое хихиканье, Аникеев авторитетно – ну, по крайней мере, так ему казалось – сообщил:

– Вот это правильно! Наш командир, помнится, так и говорил, что на войне без юмора никак нельзя, мол, добрая шутка в бою жизнь спасает! Вот честное комсомольское, прям так и сказал!

– Это Левчук, что ли? – переспросил Васильев, с удивлением ощущая, что гложущий душу страх и на самом деле отступил. Не так чтобы насовсем, но отступил, снова глубоко зарывшись в ворох спутанных мыслей и чувств.

– Да при чем тут товарищ старшина? – досадливо дернул головой боец. – Нет, он тоже мировой командир, и опытный, и понимающий, но сейчас я про товарища старшего лейтенанта говорил.

И добавил с тяжелым вздохом, явно различимым даже в реве завывающего на повышенных оборотах дизеля:

– Эх, и повезло ж вам, что в его взводе служите! Мы ведь думали, он с нами останется, до самого Берлина вместе дойдем, как он и рассказывал, а оно вона как оказалось. Сейчас нам подмогнете да вернетесь в свое счастливое коммунистическое будущее!

Услышав последнюю фразу, сержант настолько опешил, что даже не нашелся, что и ответить. Да и что он, собственно говоря, вообще мог сказать-то?! Ведь о том, из какой именно страны они прибыли, предкам никто рассказывать не собирался. Более того, на последнем инструктаже Руденко прямым приказом категорически запретил вести с местными любые разговоры, касающиеся будущего, – не зря же всех первым делом заставили снять нарукавные шевроны, а на флагштоке БДК уже которые сутки развевался полузабытый сине-белый флаг ВМФ СССР. А стоящий рядом с ним мрачный, словно грозовая туча, особист добавил, что нарушение данного приказа будет караться самым суровым образом, причем по законам военного времени…

К счастью, отвечать ничего не пришлось, поскольку бронетранспортер внезапно вильнул в сторону и резко затормозил – настолько резко, что морских пехотинцев бросило друг на друга. Обернувшийся в сторону десантного отделения Алексеев почти весело скомандовал:

– Приехали, братва, выгружаемся через бортовые люки. Васильев, Иванов – первыми, один направо, второй налево, следом Левчук со своими, тоже на обе стороны. Старостин, Семенов, замыкаете. Рассредоточиться, осмотреться, приготовиться к бою. Вперед!

Дождавшись, пока морпехи покинут бэтээр, Степан сменил шлемофон на каску и двинул следом, показав наводчику крепкий командирский кулак – мол, прикрывай. Намек Коля истолковал верно, приникнув к прицелу и облапив маховички наводки башенной пулеметной установки. Увенчанный раструбом пламегасителя ствол КПВТ дернулся, сходя со стопора, и чуть опустился, готовясь в случае необходимости открыть огонь. Выскользнув сквозь узкий лаз, старлей чисто автоматически захлопнул лязгнувшие запорами створки и быстро осмотрелся. Где конкретно они находились, Степан вот так с ходу определить не мог. Нет, понятно, что в промсекторе бывшего цементного завода «Октябрь», но вот привязаться к местности не удавалось. Да и как, если он даже в своем времени тут ни разу не бывал?