Сейчас ничто не было нормальным. Ничто.

Об этих похоронах будут судачить до бесконечности. Покойник садится в гробу! Наверняка в новости попадет. История разлетится по всему городу… повсюду. Сенсация – и кошмарное воспоминание для всех, кто там присутствовал.

Я уставилась на Динино сообщение в телефоне. Мне хотелось открыть дверь черного хода и зашвырнуть мобильник как можно дальше. Хотелось побыть одной, чтобы никто меня не донимал.

Телефон зазвонил, я аж подскочила. Дина. Она не собиралась оставлять меня в покое. Не оставляла мне выбора.

Я долго слушала звонки, потом не выдержала. Я схватила его со стойки и прижала к уху:

– Дина, оставь меня в покое!

На том конце линии повисла тишина. Потом:

– Что? Кэйтлин? Это ты?

– Джули? – Я проглотила комок в горле. – А, привет. Я… подумала, что ошиблись номером.

– Кэйтлин, ты как? Ты убежала из церкви, а нам не сказала. Мы с Мирандой…

– Извини, – сказала я. – Мне было необходимо выбраться оттуда. Вся эта чертовщина и…

– Это был такой кошмар, Кэйтлин, – проговорила Джули, задыхаясь. – Когда тело Блэйда зашевелилось, я… я подумала, что попала в фильм ужасов. Мне в жизни не было так страшно.

– Мне тоже, – сказала я.

– Я даже закричать не могла, – продолжала Джули. – Просто уцепилась за Миранду и смотрела. Все вопят, плачут, в обморок валятся и…

– Действительно, ужас. Словно в страшном сне.

– Никто не мог поверить своим глазам, – сказала она. – А этот священник… Тебе не кажется, что он полный кретин? Он попытался все объяснить. Дескать, это пол просел и гроб накренился, а вовсе не тело двигалось. Наверное, хотел всех успокоить.

– Вот тупица, – сказала я. В животе заурчало. Я снова открыла холодильник.

– Но мы-то не тупицы. Мы видели, что случилось, Кэйтлин. Верно? Это не гроб накренился. Блэйд сел. Он был мертв, но он сел и пытался заговорить. – Голос подруги дрогнул. Она закашлялась в трубку.

Да, он пытался заговорить и сказать всем, что это я убила его.

– Джули? Ты в порядке? – спросила я.

– Нет, я не в порядке. Я теперь никогда не смогу выкинуть это из головы. Так и буду видеть, как он садится в гробу, смотрит и пытается говорить. И эти его жуткие зеленые глаза. Как он медленно поднимает руку. Я этого никогда не забуду. Я… кажется, я схожу с ума, Кэйтлин. Ты правда думаешь, что это Дина Фиар заставила его сесть?

– Не знаю, – ответила я. – Может быть. Она же из Фиаров, верно? Ей на роду написано разбираться во всяком колдовстве. Самом темном, самом страшном. Ты ведь тоже слышала эти истории. Мы все слышали. Будто некоторые из Фиаров обладали странными силами. В смысле… тот амулет, который она держала в руке…

– И еще что-то бубнила. О боже, Кэйтлин. Ты правда думаешь, что это она заставила его сесть?

– Не знаю. Может быть. Может быть, и она. Джули, о таком и говорить страшно. Нам надо постараться как-то пережить это.

Впрочем, я сама понимала, как нелепо звучат мои слова.

Почему я не рассказала Джули о том, как Дина бомбардировала меня сообщениями о том, что «еще не поздно»? Не знаю. Может, я думала, что, если не расскажу о Дине, Джули наконец отвяжется. Хоть бы уже все оставили меня в покое!