При виде исколотых вен на руках друга у Кера зашевелились очень нехорошие подозрения. И воспоминания об игле в вене его лисички еще были слишком свежи.

— Эта тварь переливала в себя мою кровь, — подтвердил Фонинейл дурные предчувствия.

— Тогда понятно, почему серебро на нее не подействовало, — вздохнул Кер, но потом нахмурился: — Только со временем эльфийская кровь должна же заменяться ее собственной, оборотневой.

— Может, и заменяется, — устало прошептал Фонинейл, и Керан оставил его в покое. Посмотрел на лежащего в углу волка, вздохнул.

Шазим ему не нравился, но если бы не он — так бы и сгинул друг в волчьей яме. А теперь лежит в тепле, спит, даже кашель вроде затих. Может, эльфийская кровь справится и с этой напастью. Не все же ей на врага работать?

А утром Акита с трудом забралась на Каурого и поскакала в одиночку к таверне. Оставлять болезных вдвоем, без присмотра, они с Кером побоялись. Честнее если — она побоялась. Мало ли оборотница вернется, или еще какая напасть приключится? Керан так долго своего друга искал, нельзя, чтобы он его уже найденного из-за глупой случайности потерял.

— Да что со мной случиться-то может? — успокоила она парня. — С коня не упаду, до таверны доеду. Там уж не бросят, обратно на Каурого залезть пособят. Не волнуйся.

Утешила… А Кер все равно волновался и даже злился непонятно на кого за то, что пришлось лисичку одну отпустить. Но лицо держал, друга отваром покормил, волку последний кусок мяса отдал. Завтра надо будет на охоту сходить и в город — еды прикупить. На шее у городничего все время сидеть эльф не собирался. Надо или работу здесь искать, или обратно в тот город, что у его леса, возвращаться. Тем более Акиту-то все равно в родную деревню проводить нужно. Да и… Не завтра же она состарится! Есть у них еще время… С прежней человечкой он долго был, пока та его сама не прогнала, сказав, что будет человека себе искать, ровню, чтобы было с кем старость коротать. Вот уж верное слово… «коротать»… Мало живут человеки, очень мало.

Акита не подвела, уговорила волчьего лекаря. Привезла.

Правда, оборотня он даже осматривать как следует не стал, так, быстро оглядел и рукой махнул:

— Выжил, считай. Чудом выжил… Предашь свое чудо — найдем и убьем. Регнум так сказал, стая согласилась.

Чудо, то есть Акита, стояла и краснела, сверкая щеками и ушами. Хорошо хоть они у нее человеческие, под волосами не видно.

А потом целитель подсел к Фонинейлу. Тот сначала отодвинуться попытался, но потом смирился. Только морщился недовольно. А оборотень пощупал больную ногу, присвистнул.

— Ломать надо. Если бегать хочешь, ушастый, надо сейчас ногу всю переломать, в лубок — и месяца полтора в лежку, только до отхожего места и обратно. Зато потом скакать зайцем будешь.

Найденыш еще больше напрягся, долго в огонь смотрел, молчал.

— Я о тебе позабочусь! — пообещал Кер, чтобы друг даже не сомневался. Не для того он его нашел, чтобы хромым оставить, если есть возможность излечиться.

— Ломай, — выдохнул Фонинейл и глаза закрыл. Правильно сделал — взгляд у него был злой. Очень злой.