Рыжая сама была девка со странностями, и друзья у нее один другого страннее. Но Алю почему-то это нравилось.
— Нет, просто проверить хотел, баньши ты, или примерещилось. Пел уж больно жалостливо, — психованный улыбнулся и руку протянул, не ту, что золотом обмотана, а другую: — Меня Шазимом зовут, а тебя?
Глава 45
Аль на такое панибратство с рукопожатием только фыркнул, хотя про обычай такой слышал. Но потом решил, что раз уж над ним повеселиться решили, то почему бы и ему не позабавиться? Схватил протянутую руку и прокусил запястье, глотнул солоновато-сладкой крови, облизнулся, потом рану лизнул… Ухмыльнулся в лицо оборотню и озадачился. Тот не напуганным, а довольным выглядел, но объяснить, что там в его черепушке за мысли шуршали, психованный людозверь не успел, прислушался…
Аль и сам почуял, что опять их выследили, меховые уроды, чтоб им век в четырех лапах путаться!
— Как действуем? — Шазим пока не обращался, на Аля смотрел. — Я их в лес уведу, а там…
— Они тебя до леса еще нагонят и загрызут, — фыркнул презрительно фирянши. — Но давай попробуем. За тобой им веселее бежать будет, подумают, что дичь загоняют. Только как можно дальше их от живых уведи. А потом я выпрыгну…
Жаль, конечно, зверька. Забавный вроде. Но если стая на него отвлечется, то и правда подальше от деревни убежит, а в лесу и попеть для них можно.
Волк помчался прочь, черный, почти невидимый в темноте. Серебряная стая, уже заметная взгляду, а не только запахом и шумом различимая, рванула вслед за ним…
Псы безмозглые!.. Им же небось четко велено охотиться только на двоих, рыжую дурочку и фирянши, тоже не от большого ума с нею связавшегося.
И ведь привык к тому, что эта ненормальная теплокровная всегда рядом. Без нее скучно уже. Смешная она… И зверушка эта ее — забавная…
Ладно уж, можно попробовать не убивать черного, вдруг получится?
К тому же он на вкус ни на людей, ни на серебряных не похож. Последних-то Дарси вампирской кровью откармливает. Не своей, конечно, а выбракованных «образцов»… но на вкусе все равно отражается. Словно сам у себя кровь пьешь.
Аль выждал, пока стая опять скроется из виду, и только потом побежал следом, медленно, чтобы не сразу догнать и запахом не привлечь. Ну и когда решил, что уже достаточно далеко от деревни оказались, обогнал и выпрыгнул навстречу из темноты, как и обещал.
Правда, черный волк уже дышал загнанно, потому как мчался из последних сил. И при этом, несмотря на преимущество в начале, серебряные уже почти кусали его за хвост…
Отбежать далеко он не успеет, а главное, не сможет. Значит, такая у него судьба — сдохнет зверек от его песни. Ну или не сдохнет…
— Уши затыкай! — выдохнул прямо в черную морду, откидывая волчье тело как можно дальше.
А сам встал, широко расставив ноги, заложил руки за голову, поднял лицо к небу, улыбнулся звездам и запел… Песня лилась сама по себе, без слов, заунывно-грустная, от души.
Чтобы в каждом из крутящихся вокруг зверей проснулись самые важные, самые глубинные воспоминания. Те, которые обычно стараются забыть, затереть, понять неправильно, принять за счастливые… Песня баньши поможет им прозреть, увидеть безысходность своего существования, осознать, что они всю жизнь страдали, и… получить облегчение перед смертью.