Пентесилея повернулась к Гектору.

– Можно ли мне посвятить в воины сестру твоей жены, царь?

– Да, если ты и она хотите этого, – ответил Гектор.

Царица амазонок движением руки велела девочке подняться с колен и указала ей место возле стены хижины, где нужно стать. По ее знаку Крита сняла с плеча лук. Сама Пентесилея сделала то же самое. Одна за другой семь стрел вонзились над головой Авлоны, задевая ее бронзовые кудри, почти касаясь лба. Девочка не дрогнула, не шевельнулась.

Все остальные, вдруг и невольно ставшие свидетелями этого неведомого им обряда, застыли и наблюдали за происходящим с изумлением и почти со страхом.

– Лови! – крикнула Пентесилея и кинула свою секиру почти в лицо Авлоне.

Та поймала ее на лету и, в свою очередль, метнула в царицу. Этот бросок они повторили трижды.

– Сколько стрел? – спросила царица.

– Семь, – был ответ.

– Что страшнее смерти?

– Предательство.

– У кого секира?

– У судьбы.

– Что во власти богов?

– Моя смерть.

– Что во власти твоей?

– Моя честь.

– Что отдаешь?

– Мою жизнь.

– Что не отдашь?

– Славу.

– Готова ли ты к победам и к смерти? – спросила царица.

– Да, – ответила девочка.

– Удар за удар, жизнь за жизнь, кровь за кровь!

Секира вновь сверкнула в воздухе и вонзилась прямо над головой Авлоны в стену хижины, срезав два-три рыжих завитка.

– Артемида-дева, призываю тебя принять ее под твое покровительство! – крикнула Пентесилея. Затем, подойдя к замершей у стены девочке, выдернула секиру и, сняв с лезвия срезанные волосы, сказала уже негромко:

– Авлона, с сегодняшнего дня, ты – дева-воительница богини Артемиды. Свои обеты произнесешь после первой битвы. Возьми мою секиру и не посрами меня. А сейчас собирайся: раз так, ты поплывешь со мной и с Критой. У нас мало времени, а корабли Пейритоя должны дать течь задолго до рассвета.

Морские разбойники заметили неладное, когда звезды стали бледнеть и с моря подул прохладный утренний ветер. Спавшие на дне кораблей пробудились от холода и поняли, что служившие им постелью плащи и мешки насквозь промокли. Вода проступала сквозь них и постепенно прибывала...

– Корабль дал течь! – крикнули на одном из судов.

– И наш – тоже!

– Вода! У нас тоже вода... Днища текут!

Разбуженный караульными Пейритой сразу приказал подгрести вплотную к берегу, сотне воинов сойти на сушу и выставить караулы, а потом всем остальным вытаскивать корабли, вычерпывать из них воду, искать и как можно быстрее заделать течь.

– Мы найдем тех, кто это сделал, и прибьем их головы к носам наших кораблей! – крикнул он в бешенстве. – Но сначала надо сделать все, чтобы к рассвету мы могли отплыть: нельзя упустить такую богатую добычу!

– Это вряд ли получится! – сообщил предводителю один из его кормчих. – В каждом днище по шесть-семь дырок... Небольшие, будто буравили чем-то длинным и тонким. Их все сразу не заделать достаточно прочно.

– Заделывайте сначала один корабль! – скомандовал Пейритой. – И пускай он выходит в море и нападет на первый корабль Анхиса! Они так тяжело нагружены, что не смогут уйти, и остальные два не сумеют быстро придти на помощь первому. Мы починим поскорее остальные суда и поддержим своих! Живо, живее!