От мутного сна Алёна просыпалась несколько раз за ночь и еще до рассвета открыла глаза с пониманием, что выспаться не выйдет. Да и не только выспаться: сердце вновь трепетало так, словно она только-только сбежала с берега.

Алатырница выбралась из постели, прошлась босиком по остывшему за ночь полу. Сон как рукой сняло, да еще сила внутри била ключом и искала выхода: желтый янтарь не любит неволи, ему надо свободно пылать, ему воздух нужен, иначе задыхается и злится. И так было маетно, а из-за того, что силу никак не удавалось успокоить, – еще и буквально нехорошо: подташнивало, голова кружилась.

Такое состояние всерьез встревожило Алёну, и она решила обратиться за помощью, выглянула в смежную комнату.

– Стеша, ты спишь? – позвала тихо.

– Уже нет, – ворчливо откликнулась та. Рыжая уместилась на лавке, кажется, вполне удобно, так что ни вставать не спешила, ни даже глаза открывать. – Чего тебе, горемычная, понадобилось? Еще первые петухи не пропели.

– Маетно, – честно призналась Алёна, прошла в комнату и забралась с ногами на ближайший стул. – Огонь внутри злится. Я боюсь, что не смогу его больше прятать.

При этих словах Степанида все-таки села на своей постели, окинула Алёну цепким взглядом, нахмурилась:

– И впрямь. Беда с тобой…

– Прости, – повинилась та. – Как теперь быть?

– Да мы тоже хороши! – вздохнула Стеша. – Не подумали. Молодая горячая кровь, какие уж тут прятки… Вот что, надо тебе жар немного остудить, видать, засиделась ты в четырех стенах. У старухи княгини небось тоже не выходила? Так и сидела подле ее юбки?

– Да. Велели же учиться. А как его остудить? Пойти к озеру да просто огонь выплеснуть?

– Ну да, чтобы вся стража на твои чары набежала, злодея ловить, который на князя и на покой дворцовый покушается, – недовольно проворчала Степанида. – Нет. Тут не обязательно живому огню выход давать, разные способы есть. Например, любовника можно найти надежного, проверенного, чтобы не болтал, но ты ж, поди, не согласишься? – усмехнулась она хитро, как будто проверяла.

– А какие еще есть способы? – поспешно спросила Алёна, надеясь, что торопливость эту спишут на гордость и упрямство, а не на то, что слишком легко ей вспомнился один такой, желанный да надежный.

– Разные, – вздохнула Стеша, кинула взгляд на окно, за которым серели сумерки, рассеянно потеребила кончик косы. – Ладно. Раз ты росла в деревне, привольнее городских барышень, может у тебя и слабость быть. Ты же хорошо в седле держишься?

– С трех лет! – не без обиды заверила Алёна.

– И впрямь, кого я спрашиваю! И сегодня как раз среда, оно и к лучшему будет… Одевайся. Штаны, сапоги и рубаху короткую небось не забыла? – усмехнулась она. – И сарафан поверх надень, нечего по дворцу шататься в мужском!

– Я мигом! – Алатырница соскочила со своего места, кинулась к двери в опочивальню, где лежала ее сумка, но на пороге обернулась: – А отчего к лучшему, что сегодня среда?

– Одевайся, кому сказала! – Степанида, которая уже выбралась из-под одеяла, топнула ногой, и Алёна послушно юркнула в спальню. Вдруг Стеша разозлится и передумает?