Алёна вздохнула с облегчением, что не пришлось опять встречаться со старой княгиней. Больше всего ей хотелось, чтобы новоявленная родня вместе с великим князем (и особенно с Вьюжиным) разом о ней забыла и не вспоминала больше никогда.
Ей нравилась эта дорога. Да и как не нравиться, когда рядом ехал Олег? Покинув дворец, он как будто помолодел лет на десять, шутил, смешил ее, норовил обнять при малейшей возможности и поцеловать украдкой. А самое главное, улыбался той самой солнечной, живой улыбкой, в которую она и влюбилась много лет назад. И Алёна была счастлива и даже благодарна князю и всей этой вьюжинской возне за то, как сблизилась она с Янтарноглазым. Желания никогда не видеть всех других придворных это, впрочем, не умаляло.
Одно только портило Алёне эти дни. Она отчего-то робела признаться Олегу, что везет он их с княжичем к ее родному деду. Как-то так вышло, что за все это время о ее детстве разговор не заходил. О службе они друг другу рассказывали, об учебе, о приключениях всяких. Олег нехотя вспоминал свою прошлую жизнь в ином мире, и девушка не навязывалась с расспросами. А воевода, зная о сиротстве своей избранницы, тоже осторожничал, не хотел расстраивать. Легко и без вопросов принял ее нежелание жениться в столичном храме, да и поехали.
Из необходимости отослать первого воеводу в глушь, да еще с пользой для дела, князь выкрутился и легко, и ловко, и честно. Дескать, пожелал воевода, пока надобности в нем большой нет, отдохнуть в тиши, утомившись столичным шумом. Поместье близ Китежа, в котором Рубцов отродясь не бывал и думать забыл, пожалованное вместе с дворянством после войны, показалось Ярославу недостаточным, земли мало и воли тоже, вот и решил исправиться, так что одарил его князь поместьем с обширными землями в Моховом уезде. А что в землях тех глушь и болота да пяток деревень – в этом мало кто разбираться станет. Для самого Олега куда важнее было, что земли лежали вплотную к хребту и к пятой Моховой заставе, а также к четвертой и шестой. И от господского дома, который располагался близ одной из деревень, до нужной крепостишки был час езды.
Что дом наверняка в упадке, если вообще стоит, а сам воевода понятия не имеет, что с княжеским подарком делать, не волновало его вовсе. Ярослав обещал подсобить, прислать толкового управляющего, да и казна у Рубцова за годы жизни на полном воинском довольстве безо всяких трат, как выяснилось, накопилась изрядная. Выкрутится как-нибудь.
Опальный наследник же ссылку свою встречал с настолько живой и искренней радостью, что даже воевода уже усомнился в том, что через год Дмитрий вернется в отчий дом с удовольствием. Может, дело было в новизне впечатлений, и, пообвыкшись, княжич опять заскучает. Но пока ночевки на земле и походные обязанности самого Олега утомляли сильнее. Отвык он от такой жизни, размяк на княжеских харчах. Но не жаловался, останавливаться в деревнях не предлагал и по старой привычке пытался опекать обоих спутников. Княжича – меньше, ему учиться надо было, невесту свою – больше. Как ни старался он с самого начала привыкнуть к неожиданному местному равноправию, когда женщины-алатырницы служили наравне с мужчинами, а так толком не сумел.