×
Traktatov.net » Любожид » Читать онлайн
Страница 210 из 251 Настройки

Когда же пришло время спуска солнца, она поставила свои ноги на ладони мужей, поднялась и произнесла какие-то слова на своем языке, после чего ее спустили. Потом подняли ее во второй раз, и в третий раз, и я спросил переводчика о ее действиях, а он сказал: «Она сказала в первый раз, когда ее подняли: «Вот я вижу своего отца и свою мать», – и сказала во второй раз: «Вот все мои умершие родственники, сидящие», – и сказала в третий раз: «Вот я вижу своего господина сидящим в саду, а сад красив, зелен, и вот он зовет меня – так ведите же меня к нему!»

И так они прошли с ней к кораблю. И она сняла два браслета, бывшие на ней, и отдала их оба той женщине-старухе, называемой ангел смерти, которая ее убьет. После этого те мужчины, которые перед тем сочетались с девушкой, делают свои руки устланной дорогой для девушки, чтобы девушка, поставив ноги на ладони их рук, прошла на корабль. Но они еще не ввели ее в шалаш ее умершего господина. Пришли мужи, неся с собою щиты и палки, а ей подали кубок с набизом. Она же запела над ним и выпила его. И сказал мне переводчик, что она этим прощается со своими подругами. Потом ей был подан другой кубок, а старуха, имея огромный кинжал с широким лезвием, вошла вмеcте с ней в шалаш, а затем вошли в шалаш шесть мужей из родственников ее мужа и все до одного сочетались с девушкой в присутствии умершего. Затем, как только они покончили с осуществлением своих прав любви, они уложили ее рядом с ее господином. Двое схватили обе ее ноги, двое обе ее руки, а старуха, называемая ангел смерти, наложила ей на шею веревку и воткнула ей меж ребер кинжал, а мужи начали ударять палками по щитам, чтобы не был слышен звук ее предсмертного крика, вследствие чего обеспокоились бы другие девушки и перестали бы стремиться к смерти вмеcте со своими господами.

Когда же она умерла, явился ближайший родственник умершего, взял палку и зажег ее у огня, и пошел, будучи голым, чтобы зажечь дерево, сложенное под кораблем. И взялся огонь за дрова, потом за корабль, потом за шалаш, и мужа, и девушку, и за все, что в нем находится. Потом подул ветер, большой, ужасающий, и усилилось пламя огня и разгорелось его пылание. Не прошло и часа, как корабль, и дрова, и девушка, и господин превратились в золу, потом в мельчайший пепел.

Тогда они соорудили на месте этого сгоревшего корабля нечто вроде круглого холма и водрузили в середине его большое дерево, написали на нем имя этого мужа и имя царя русов и удалились!»


Утром того же отъездного дня семилетняя Ксеня Рубинчик, стоя перед низким пюпитром, таким сиротливым в совершенно опустевшей детской комнате, с брезгливым выражением на лице водила опломбированным смычком по опломбированной скрипке и капризно кричала через стену.

– Ма! Я не могу играть на этой скрипке! Она не звучит!…

Конечно, в другой ситуации Неля нашла бы какие-то мягкие слова, которые примирили бы дочку с этой дубовой скрипкой. Но сейчас, надрываясь в попытках запихнуть в чемоданы уйму детских вещей, консервы, постельное белье, крупу в коробках, одежду на все сезоны, стиральный порошок, обувь, мыло, лекарства, кухонную утварь первой необходимости и еще черт те что, что наверняка понадобится там, на Западе, Неля вдруг взорвалась, ринулась в детскую и заорала на дочь: