Тут-то и вскрылось роковое обстоятельство: система обменных отношений была в советском обществе нежизнеспособной. Мало того, что её слабость унаследована от царской России – институты обмена ещё и попали под идеологическое подозрение как порождающие капиталистическое шкурничество, глубоко чуждое справедливому строю. Но попытки заместить сетевые структуры обмена госплановской иерархической раздачей были обречены.
Едва ли не худшего уродца произвели на свет российские 90-е. Система распределительных институтов не просто развалилась, а целенаправленно изничтожалась как питательная среда гидры тоталитаризма. Адепты рыночного обмена принесли с собой во власть мечту о деньгах, которые в стерильном биржевом обороте невидимо производят сами себя и потому не пахнут. Но Веспасиан, внюхайся он в наш бюджет, сразу учуял бы тяжёлый запах углеводородов.
Ныне антикризисные менеджеры государства спохватились, вдруг обнаружив фатальное отсутствие 'механизмов реализации решений'. Но именно эту роль призваны играть институты, инструменты и стандарты управленческой распределительной регламентации. Всё, что хотят и умеют делать наши макромонетчики, – манипулирование налогами, учетными ставками и проч. – лежит в сфере обмена. А государство со всеми его 'механизмами' обитает в сфере распределения. У нас её было упразднили революционно – теперь же есть невидимая рука! Но обмен никогда не соприкасается с производством непосредственно, только через посредничество институтов распределения. Вот финансисты и теребят ручки виртуальных регуляторов, которые в 'реальном секторе' ни к чему особо не приделаны.
Не зря в совъязе было выражение 'хозяйственный механизм'. Реальному хозяйству нужны механизаторы. И как сказал бы капитан Жеглов, бухгалтер должен сидеть в бухгалтерии.
В обкоме партии Единая Россия
Так что делать, если федеральный центр продолжит ничего не делать? (А спрашивать будет, как обещано, по всей строгости).
В чрезвычайных обстоятельствах будут востребованы непопулярные меры. Ну не умирать же, в самом деле, от голода и холода в томительном ожидании, что кризис на Западе рассосётся, из-за границы десантируются блудные инвесторы, а наша нефть вздорожает пуще прежнего? Ведь все натуральные ингредиенты для производства еды и тепла – в наличии, более того – под рукой. Выход для региональных хозяйственников очевиден, хотя в нём мало радости. Их практичный здравый смысл всё равно двинется вдоль цепочек поставщиков-потребителей.
Берём сетевой график производственных переделов, который заканчивается сборкой-сваркой-синтезом того, что можно съесть или продать за валюту. Движемся по нему в обратном направлении от конечного продукта, пока не доходим до всех видов нужных производственных фондов, сырья и комплектующих изделий, которые в регионе имеются в натуре. Собираем их собственников в обкоме ЕР и строго говорим, что – в силу революционной целесообразности и для их же блага – они вкупе с ресурсами объединяются в проектный предпринимательский колхоз. Причём работа начинается немедленно, а справедливая плата поступит потом, по завершении проекта, когда его продукт попадёт на потребительский рынок. На всём же протяжении проекта его участники будут получать только оклад согласно штатному расписанию, а между собой обмениваться в натуральных показателях. Поэтому потребность в кредитах сразу падает в десятки, а то и сотни раз.