И это только одна сторона корпорации, которая вызывает напряжение у современного обывателя, но не единственная. Другая сторона – иерархия. Обыватели же боятся иерархии, они любят болтать о сетевых сообществах, в которых якобы все равны и свободны. А в корпорации обязательна иерархия. Потому что есть отношения мастер-подмастерье, учитель-ученик. Мастер – это человек, владеющий таким типом деятельности, которым не владею я. И пока я не сделаю это руками, я не пойму. И я иду к мастеру учиться, я верю, что он меня научит правильно, хотя рационально доказать это невозможно. Но если я иду к нему учиться, то и он должен мне доверять, передавая мне секрет своего превосходства и тем самым его лишаясь. Вот эти отношения, построенные на вере, – обязательны для корпорации, а все, что воздвигнуто на вере, нам тоже непривычно.

То есть очень многое в самой сути корпорации выглядит иногда пугающе архаичным, закрытым и иррациональным. Но эти страхи неверно адресованы. Пугаться следует примитивности собственного способа хозяйствования и образа жизни, примитивности, которая заставляет шарахаться от всего нового, как деревенская лошадь от паровоза.

– Соглашусь с тем, что сами по себе корпорации многих пугают, но у нас беспокойство острее. Речь конкретно идет о том, что слишком много собственности и экономической власти поглощается преимущественно членами одной корпорации. Причем они ведут свою работу от имени государства, а возникающая собственность не вполне государственная. А теперь еще появляются новые формы – госкорпорации, которые почему-то напрямую подчиняются президенту, уводятся из-под исполнительной власти; а рядом стоят объединенные узкоспециализированные госкомпании типа судостроительной, но они подчиняются правительству; а есть просто государственные компании типа Сбербанка, где большая доля государственного владения и ничего особенного. Все эти разные формы корпоративной собственности объединены только одним: они управляются людьми (или принадлежат им), которые между собой очень близки, и никого из чужих в этот круг они пускать не хотят.

– Будем продолжать делить вопрос на подвопросы.

Что касается конкретной корпорации так называемых разведчиков – здесь мы выскакиваем за границы понятия корпоративного как такового. Потому что наши чекисты играют (или, точнее, пытаются играть) уже на следующем, гроссмейстерском этаже, там, где в качестве выигрышной позиции выступает так называемая «безопасность», рационально не определимая, несмотря на все потуги теоретиков. Она определима только как элемент базового набора функций социального целого, таких, как «питание», «жильё», «тепло», «лечение», «обучение», «оборона» и т. п. (Кстати, силовиками разведчиков неправильно называть, они сами силовые операции если и проводят, то точечные и только на дальней периферии. Штирлиц за все двенадцать серий выстрелил лишь однажды). Каждая из этих «каст» или функциональных подсистем общества внутри себя организована как корпорация. И каждая, не только чекистская, будучи предоставлена сама себе, если над ней нет присмотра какого-то целого начала, начинает заигрываться, вести экспансию, пытаясь стать целым.