Романтическая литература появилась лишь в девятнадцатом веке, когда жизнь людей была в политическом отношении более свободной, чем в любой другой исторический период. Западная культура в то время по преимуществу отражала аристотелевские воззрения о том, что человеческое сознание в состоянии правильно взаимодействовать с реальностью. Романтики провозглашали совершенно иные убеждения, но их мировосприятие очень многим обязано освобождающей силе философии Аристотеля. Девятнадцатый век стал свидетелем зари и расцвета блестящей плеяды великих писателей-романтиков.

И величайшим из них был Виктор Гюго.

Необходимо предупредить современных читателей, особенно молодых, воспитанных на литературе, в сравнении с которой даже Золя кажется романтиком: первое знакомство с Гюго способно вызвать шок, как если бы вы выбрались из мрачного подземелья, наполненного стонами разлагающихся полутрупов, на слепящий солнечный свет. В качестве интеллектуального пакета первой помощи предлагаю следующее.

Не ищите знакомых деталей в пейзаже — вы их не найдете; вы входите не на соседние задворки, а во вселенную, о существовании которой не подозревали.

Не ищите своих соседей — вам предстоит встреча с расой гигантов, которые могли бы и должны были бы быть вашими соседями.

Не говорите, что эти гиганты «нереальны», поскольку вы никогда прежде их не видели, — проверьте собственное зрение, а не зрение Гюго, и свои, а не его убеждения. Он не ставил себе цели показать вам то, что вы и так уже видели тысячу раз.

Не говорите, что поступки этих гигантов «невозможны», поскольку те ведут себя героически, благородно, умно, прекрасно. Помните, что человек может быть не только трусливым, подлым, глупым и безобразным.

Не говорите, что эта сияющая новая вселенная — «бегство». В ней вы станете свидетелями битв куда более жестоких, суровых и трагических, чем все то, что можно наблюдать в бильярдной на углу. Там люди сражаются не чтобы выиграть грошовую ставку, и в этом вся разница.

Не говорите, что «в жизни все не так», — спросите себя: в чьей жизни?

Сделанное предупреждение необходимо в силу того факта, что философская и культурная дезинтеграция нашего века, низводящая интеллект человека до кругозора дикаря, ограниченного конкретным и сиюминутным, довела литературу до стадии, на которой «абстрактная всеобщность» считается равнозначной «статистическому большинству». Подходить к Гюго с таким интеллектуальным снаряжением и такими критериями более чем бесполезно. Нелепо критиковать его за отсутствие в романах скучных банальностей повседневной жизни, — с таким же успехом можно было бы упрекать хирурга в том, что он не уделяет времени чистке картофеля. Рассматривать как недостаток Гюго то обстоятельство, что его герои «крупнее, чем в жизни», — все равно что считать недостатком самолета его способность летать.

Но есть читатели, не понимающие, почему монополия на роль литературных персонажей должна принадлежать разновидности людей, до смерти или до отвращения надоевшей им в «реальной жизни». Для них, во все большем количестве бросающих «серьезную» литературу и ищущих последний отблеск романтизма в детективной прозе, Гюго — это новый континент, который они стремились открыть.