… В забытьи он парил в мире сновидений и впервые в жизни увидел во сне паука Хуссу. Причем это произошло в тех местах, где он никогда бы не мог встретиться с пустынником.

Пока его везли куда-то на воздушном катамаране, Найл перенесся в хайбадские края и снова очутился в объятиях раскаленной пустыни. У него болела голова, невыносимо раскалывался затылок от парализующих лучей пауков-смертоносцев, хлеставших бичами его незащищенному сознанию и с каждой секундой причинявших все большие страдания.

Во сне Найл пытался укрыться от этих лучей, этих тугих жгутов враждебной воли, но у него ничего не получалось. С мучительными стонами он пробирался домой в тени зарослей гигантских цереусов, но никуда не мог спрятаться от головной боли. Исполинские кактусы, словно желающие проткнуть узкими шипастыми стеблями низко застывшие облака, не только не могли ему помочь, не только не помогали избавиться от мучений, но даже пугали, двигаясь и внешне изменяясь.

Порой в кошмарном сновидении Найлу казалось, что знакомые силуэты цереусов принимают зловещие формы черных паучьих тел, а их длинные шипы сгибаются, сочленяются и превращаются в мохнатые лапы…

Внезапно из-за кактуса показалась бурая смешная морда Хуссу, и лишь взглянув в его основные, центральные, самые большие и выпуклые глаза, Найл почувствовал, как головная боль начала отступать, рассеиваться и вскоре совсем исчезла. Только пустынник смог избавить его от невыносимой боли.

… Можно сказать, что в свое время Найл не только спас Хуссу от смерти, но и, в какой-то мере, стал его родителем. Однажды он случайно обнаружил одно, чудом уцелевшее яйцо на месте небольшого лесного пожара. Сгорело несколько фисташковых деревьев, а именно там почему-то всегда обожали селиться пустынники. Естественно, что вспыхнула и сгорела дотла и легкая, просторная паутина.

Можно было обнаружить только опаленные клочки прочных сетей, разметанных ветром по ветвям близлежащих фисташек.

Яйцо случайно попалось Найлу на глаза. Потом он даже не мог объяснить себе, почему подобрал его, завернул в нефритовый клочок луизианского мха и отвез в Город.

Скорее всего, он поступил так только из любопытства, – любознательный хайбадский мальчишка продолжал жить в его душе, и участие этого жадного до новых впечатлений паренька и оказалось решающим для судьбы Хуссу.

Через несколько дней забавный мохнатый влажный паучок выбрался из своего домика и выполз на письменный стол. Он осмотрелся по сторонам, неуверенно повернул кожистую головку и увидел Найла. Именно этот момент и стал самым главным в их отношениях. Отныне Хуссу признавал только своего хозяина.

Найл видел появление на свет нового существа и сразу попытался проверить свои телепатические способности.

Он для начала сосредоточился, очистив ум от посторонних мыслей.

Через считанные секунды освободившаяся голова утратила чувство времени, что очень важно для такого рода контакта. Едва это произошло, как их ментальные импульсы встретились, в мозгах все словно перевернулось, и Найл в какой-то момент со смехом понял, что уже сам не отличал себя от этого детеныша.