— Одно только попрошу у тебя… если живым останусь после этого похода, покажи мне сына.

Я резко развернулся, собираясь отказать, но взглядом наткнулся на выставленную вперёд руку.

— Погодь, не хипиши раньше времени, — прервал он мою не начавшуюся тираду. — Не собираюсь я ему ничего говорить… и тебя прошу: не надо. Пусть лучше ничего обо мне не знает. Я хочу сыну лучшей судьбы, а быть муром, или сыном мура… — печально усмехнулся в бороду, опустив голову. — Нет, не такой жизни я для него желаю. Он — хороший человек и достоин лучшего отца, а не такого… как я… В общем, сделай так, чтобы я его увидел… ещё разок… издалека. Я даже подходить не стану, чтобы не заметил. И вот, это… — полез отстёгивать с ремня чехол с ножом, протянул мне, — передай, прошу. Знаю, что узнает… просто скажи, что встретил меня и я рад, что у него всё хорошо, и передал подарок со словами — «Крысу ту бритую нашёл и этим ножом голову паршивую отрезал». Так и скажи, он поймёт.

Я молча кивнул и забрал нож, посмотрел: довольно большой, слегка изогнутый, которым можно резать, колоть и рубить, а при случае — треснуть плашмя по лбу так, что мало не покажется, одним словом — Кукри! Хороший такой, настоящий, непальский Кукри. Я уважительно присвиснул и попытался прочесть красивую, витиеватую гравировку. Предложение видел, но прочитать его не смог, потому как букв таких никогда ранее не встречал.

— Что это? — спросил я у Базиля, имея в виду надпись.

— Понятия не имею. Это нож моего отца. Я, как провалился сюда с ним, так с ним и хожу. Эх, сколько раз он меня выручал… пусть теперь сыну послужит. — Лицо мужчины озарила тёплая улыбка.

— Я, как понимаю, ты тот самый мур, у которого он жил? — выдавил я из пересохшего горла и потянулся за флягой.

— Угу… — Базиль кивнул и уставился в пол.

— Угу…

Мы поняли друг друга и дальше не проронили ни слова. На сердце заметно полегчало. Нотки сожаления и уважения к этому человеку шевельнулись в душе.

Компания наша катила через свежий городской кластер в наглую, напрямую минуя огромные колонны, попутно отстреливая наиболее борзых и охочих до еды мутантов. УАЗ, в котором мы ехали вчетвером: Фома за рулём, на пассажирском переднем — Кир и мы с Базилем сзади, отошёл чуть в сторону, остановился рядом с внедорожником муров, которые уже поджидали своего командира.

— Ну, удачи вам, — кивнул Базиль на прощанье и пересел к своим. Машина удалялась от нас, быстро набирая скорость.

Когда Седой предложил, Бусел с остатком своих людей с радостью согласился принять участие в «мероприятии», попросив, по возможности, дать ему лично вырвать кадык Рубину. Эмберцев выпустили всех, с мурами же вышла заминка. Подумав, Седой предложил сделать из них передовой штрафбат, как во времена Второй Мировой, и уже тех, кто выживет, отдать Рябому, если, конечно, он поступит так, как говорил Базиль. Ну, а нет, то на нет и суда нет — разберёмся сами, по обстоятельствам. Муры такое предложение, хоть и без энтузиазма, но приняли. Их по любому ждала смерть, а так, хоть призрачный, но шанс выжить появился.