– Ты хочешь перейти в кабинку? Боишься, что мы на виду? Что нас легко заметят?
– Нет, – по правде говоря, он об этом и не думал. Сейчас его голову почему-то занимал маленький зверёнок, свернувшийся клубком в углу кровати. – Я просто не хочу, чтобы ты делала это.
Он спрыгнул с подоконника, надел штаны, затянул ремень и, чувствуя, как пылает всё его лицо (как пылает каждая клеточка тела), обратился к Клеопатре.
– Послушай меня очень внимательно, – речь давалась ему с трудом, дыхание было сбито, грудь то высоко поднималась, то низко опускалась. – С этого момента мы с тобой расстаёмся. Никакого секса, никаких поцелуев, ничего такого. Всё, финиш. Мы закончили.
В этот момент прогремел звонок, ознаменовавший завершение урока, но для Андрея и Клеопатры он раздался где-то далеко-далеко, остался незамеченным. Для каждого из них существовали лишь глаза другого.
После того, как наступила тишина, Клеопатра задала всего один вопрос:
– Почему?
Андрей сделал глубокий вдох и ответил:
– Потому что я не люблю тебя. Отношения подразумевают любовь, а я тебя не люблю. Тут только секс.
– И что? – над карими глазами появились слабые морщинки. – Кто нам запрещает просто заниматься сексом, когда захочется? Нормально же всё было те две недели, мы каждый день делали такое… – её губы расплылись в мечтательной улыбке… – что не всегда показывают в некоторых фильмах. Почему мы не можем просто… ну, трахаться? Я тебя тоже никогда не любила, но это не нам не мешало. В чём проблема?
Животные. Проблема в том, что мы – животные. И если мы продолжим заниматься этим без любви, то совсем превратимся в животных. Тупых зверей, которыми управляет желание потрахаться.
– Нет, – сказал Андрей. – Мы закончили. Найди себе другого партнёра, не меня.
Клеопатра на это лишь улыбнулась. Она приблизилась к Андрею и мягко произнесла:
– Ты запутался в себе, тигр. Ты же хочешь меня, я знаю. ОН хочет. – Она вновь сжала член, и кровь волной прилила к лицу, хотя внизу её было гораздо больше. – Ну давай продолжим, чего ты? Не противься. Всё равно мы расстанемся, когда надоедим друг другу, но сейчас-то мы можем дарить друг другу хороший, грязный секс. – Её губы теперь были у самого уха. Шептали: – Давай, тигрёнок. Ты желаешь этого. Так зачем отказываться от такого?
Он вцепился ей в челюсть и с силой сжал пальцы, оттолкнув Клеопатру от себя. Она отлетела чуть ли не в другой конец туалета, но всё же осталась на ногах, хотя – видит бог – Андрей желал, чтобы она грохнулась на пол. Внезапно кипевшая в нём похоть переросла в гнев, и теперь он кипел именно от него. Кожа покраснела от ярости.
– Послушай меня, сука, – Андрей направился к ней. – Не пытайся меня совратить, потому что я уже принял решение. Ты девочка из богатой семьи, потом найдёшь себе такого же богатого мальчика, на кой хрен тебе сдался я? – Теперь они стояли вплотную, Андрей прижал Клеопатру к стене, её лопатки под колоссальным давлением елозили по плиткам, пока глаза вглядывались в безумные, широко раскрытые глаза Андрея. – Ты ж потом меня бросишь, я знаю. Ты никогда ни в чём не нуждалась, ты не знаешь, каково это, когда жрать нечего, когда ты то и дело поглядываешь на охранника, пытаясь стырить с магазина батончики. Что, не было такого? Ни разу не зашивала дырки на одежде, потому что новой просто нет? А? Не знакомо?