– Какой спор? – произнес Модус. Он был ни жив ни мертв. Ему казалось, что все происходит в пьяном кошмарном сне.

– Со своей противоположностью. Мой оппонент считает, что создал венец творения и что чистые и благородные помыслы преобладают в ваших душах. А я уверен, что все обстоит ровно наоборот. Сколько раз я давал людям то, чего они страстно желали, воплощал их самые потаенные мечты. И что они выбирали? Знания? Творчество? Очищение от тайных пороков? Умение летать, как птица? Плавать, как рыба? Нет! Они выбирали другое. Деньги, еду, питье, одежду, этот, как его… оргазм!

Послышался звук, похожий на вздох. А может, это был внезапный порыв ветра, который качнул корабль и ударил волной о причал.

– А что вами руководит? Желание помочь ближнему? Стать добрее, полезнее? Нет, Модус, предательство! Трусливое, мелкое. Изворотливое. Как гнилое яблоко в руке. И что в результате? Во что они превращают мои дары? Во что превращаются сами? В кучку мерзкой скользкой гнили!.. – Лев широко зевнул. – Что и требовалось доказать.

Черное чудовище смотрело на Модуса. Глаза-угли прожигали насквозь, выворачивали наизнанку, распыляли на атомы и собирали вновь.

– Я… не понимаю, о чем речь, – пролепетал Модус.

– Лжешь!

Модуса окатило волной нестерпимого жара, словно невидимая огненная рука отвесила пощечину.

– Говори, что я тебе дал, несчастное двуногое?

– Деньги… – еле выговорил он.

– Удачу! – рявкнуло чудовище. – Это больше, чем деньги! Без удачи ты до сих пор таскал бы кули с мукой! И что, помогла она тебе, твоя удача? Твой друг, избитый в кровь, сейчас валяется в холодном подвале и дожидается казни, а ты не спешишь ему помочь, ты сидишь на мягких подушках и заливаешь фалернским муки совести! Или тебе жалко двухсот динариев?

– Нет, конечно… Дело не в деньгах… Неизвестно, что там он наговорил… Может, рассказал, что по дороге в Яффу мы убили римский патруль. И тогда меня распнут на кресте рядом с ним!

– Но ведь я дал тебе удачу!

– Так меня не распнут? Тогда я отвезу деньги…

В ответ раздался громоподобный смех, не только страшный, но и издевательский.

– Я не даю гарантий. Сам взвешивай риски, как и положено купцу из Массилии!

– Или центурион примет другое решение и повесит меня за подкуп римского легионера!

– Иными словами, ты не хочешь рискнуть, чтобы спасти своего друга?

Лев подошел вплотную и принялся принюхиваться.

– Но он сам виноват, – тихо проговорил Модус. – Это ведь он убил римлянина…

Страшная оскаленная голова была совсем близко, Модус попятился.

– Сколько раз ему говорил: сиди спокойно на корабле! А теперь из-за его глупости я должен подставлять свою голову, так, что ли? Да я всю дорогу на себе его тащу, как мешок с дерьмом! Я поймал перстень, я избавился от рабства, я разбогател, я… А он – ничего! И теперь все рухнет из-за одной глупой случайности?! – Забившись в угол каюты, Модус исступленно кричал, выкатив глаза и брызгая слюной: – Я ведь не просто так! Я пользу своей стране могу принести! Я подниму свой народ на борьбу! Я изгоню римлян из Британии! У меня получится, я чувствую это! Разве я имел право рисковать своей головой?