Но Квентин молчал. Солдаты связали ему руки за спиной и спутали ноги, чтобы он мог делать только маленькие шаги, потом рывком подняли. Квентин смотрел вслед своему товарищу, пока его не толкнули в спину древком копья.

– Пошел, – сказал декурион.

– Мы можем отчалить немедленно?

Шкипер захлопал сонными глазами. На его щеке краснели следы от набитой сеном подушки.

– Нет, господин… На ночь выход из бухты перегораживают цепью. Здоровенная такая цепь, сам видел. А что, у нас проблемы?

Модус заставил себя оглянуться на берег. Солдаты покидали причал, цепочка факелов протянулась в сторону города.

– Нет, никаких проблем, – сказал он. – Но на рассвете надо сниматься с якоря.

Он прошел в каюту, зажег масляную лампу, налил полный кубок неразбавленного вина. Его колотил озноб. Вспомнил, как давным-давно, еще мальчишкой, пил медовуху со старшими воинами после первого своего сражения. Хмель, страх, радость, восторг – жив остался, жив!.. И сейчас он чудом избежал смерти. Но из тех чувств сейчас остался только страх. И еще что-то, подступающее к горлу, словно он впервые в жизни увидел труп с вывалившимися внутренностями…

– Али! – крикнул он.

Ему надо было выговориться. Он прошелся взад-вперед по каюте, грызя ногти. Дверь медленно заскрипела.

– Заходи.

Модус наполнил второй кубок и повернулся, протягивая вино.

– Я хотел…

Слова застряли у него в горле. Это был не Али. Вместо него на пороге каюты застыл, приготовившись к прыжку, огромный черный лев! Он был вдвое крупней обычных и черный, как сажа, нет, еще чернее, словно в картине реальности прорезали дыру, ведущую в потусторонний мир. Два красные глаза, два горящих угля, плавали в черной бездне.

– Я знаю, чего ты хотел, – послышался низкий рокочущий голос, от которого пол задрожал под ногами. – Ты хотел сказать, что ты тут ни при чем и Квентин сам виноват. Ведь так?

Кубок выпал из рук Модуса. Не отрывая взгляд от чудовища, он сделал шаг назад и незаметно для себя опустился на подушки, ноги больше не держали его.

Дверь сама собой со стуком захлопнулась, отрезав их от остального мира. Вместо того чтобы прыгнуть, лев потянулся, ленивой походкой подошел к Модусу, втянул ноздрями воздух.

– М-м. Знакомый запах. Вонь, гниль и муки совести…

Доски под тяжелыми лапами мучительно заскрипели.

– Кто ты? Чего ты хочешь? – прошептал Модус.

– Я тот, о ком ты подумал в самый первый момент. Не надо делать вид, будто не узнал меня.

Лев оскалил пасть, в которой оказался зажат красный камень… или шар… нет, кусок кровавой плоти… И когда он сомкнул зубы, кровь брызнула в стороны. Модус отшатнулся.

– Перстень! – вскрикнул он. – Ты тот, кто… Это твой перстень!

– О, конечно. – Клацнув зубами, лев проглотил то, что только что держал в пасти. – Мой перстень. И ты вместе с ним тоже – мой.

Чудовище, по-видимому, хохотнуло, но это прозвучало так, словно кто-то выдирал с мясом обшивку корабля.

– Не могу сказать, что я ощущаю какую-то гордость по этому поводу. Ты не станешь украшением моей коллекции, Модус.

– Какой… коллекции?

– Коллекции людей… точнее, людишек. Но, зато, похоже, я выигрываю давний спор.