На улице моросил мелкий дождь, до того мелкий и противный, что Локус, выйдя из подвала, неприятно поморщился и сплюнул. Набросил на голову капюшон плаща, прошел через двор, пнув ногой разлегшуюся на его пути свинью. По выщербленной лестнице поднялся на западную стену. За ним, с пьяной старательностью печатая шаг, следовал Толстый Тодд.

На стене мокли шестеро одетых в ржавые доспехи лучников – практически весь гарнизон замка. Увидев Локуса и Толстого Тодда, они молча потеснились, освобождая место.

– Ну что?

– Реку перешли и остановились. Совещаются там, что ли, – сказал один из лучников.

– С ними дьявол на черном коне, – добавил второй.

– И что, у него из задницы дым идет? – холодно поинтересовался Локус.

Скрестив руки на груди, как положено уважающему себя полководцу, он уставился на дорогу. Группа всадников находилась примерно в полутора стадиях отсюда. Четырнадцать хорошо вооруженных человек на добрых конях, еще два коня в поводу, груженные какой-то поклажей, где опытный взгляд Локуса сразу выделил богато украшенные сундуки… Один из всадников и в самом деле отличался необычным торфяным цветом лица, что, конечно, смотрелось дико и немного пугающе. Но Локус знал, что в римской армии служат наемниками немало диковинных людей, и темнокожих в том числе. Родом они из каких-то дальних южных стран и называются мавры, а дьявольского в них ровно столько же, сколько и во всех остальных солдатах империи.

– На разбойников не похожи, – сказал он. – Наверное, легионеры, отбившиеся от своих. Поближе подъедут, будет ясно.

– Ага, легионеры… И давно у них черти воюют? – недоверчиво проговорил Толстый Тодд.

– Это не черт, это мавр из южных римских провинций. У них в стране солнце такое жаркое, что там все обугливается, как в печи. Там вообще все черное – и люди, и птицы, и звери.

– И вода тоже черная?

– Вода не горит и не обугливается, дурень.

Всадники тем временем продолжили движение к замку. Вперед выехал, по-видимому, командир этого отряда. Его меч покоился в серебряных ножнах, нагрудные доспехи были сделаны из плотно подогнанных стальных пластин – такие Локус видел только у центурионов.

– И что будем делать? – спросил Толстый Тодд.

– Сперва узнаем, что им надо. В замок не ворваться, а если что – отправишься за своими головорезами, и прихлопнем их на месте. – Локус поковырялся ногтем в зубах, повернулся к лучникам. – Держите их на прицеле, парни, только особо не высовывайтесь. Сдается мне, Тодд, – продолжил он, понизив голос, – что поклажа у них больно интересная. Видел те сундуки?

– Ага… – Толстый Тодд заторможенно кивнул, не отрывая взгляда от процессии.

– В таких сундуках репу не хранят.

– Ага… А что там хранят?

– А ты подумай своей репой!

Передовой всадник тем временем приблизился ко рву.

– Эй, там! Что уставились, как крысы на сало? Опускай мост! Открывай ворота! – крикнул он.

«Голос знакомый, – подумал Локус. – Как будто я его уже слышал раньше…»

– А ты кто такой и что тебе надо? – крикнул он в ответ.

– Кто я такой? – Всадник расхохотался и снял шлем, закрывавший пол-лица. – Ты что, ослеп, дорогой братец?