— Чесноков, да как вам не стыдно!

— Ничего, Дима, Аронович тоже недаром жизнь прожил. Как он тебе отомстил, Стас, расскажи!

— Известное дело, — смущенно засмеялся Чесноков. — Сели мы чай пить, и стал Аронович на горькую судьбу жаловаться. Мол, как пошел в рентгенологи, так все! Будто отрезало! Якобы он с двадцати трех лет полный импотент. Я со страху чуть не помер, каждый день же в рентген-кабинете тусовался, снимки разглядывал.

— А я-то думаю, что это вы последнее время к рентген-кабинету на пушечный выстрел не подходите! — расхохотался Миллер. — Но, Стас, все-таки не стоило говорить новому диспетчеру приемного отделения, что наш рентгенолог настоящий аристократ и у него двойная фамилия. Она поверила.

— Не может быть! — воскликнул Криворучко. — Никто не может поверить, что фамилия Бляхер — двойная.

— Тем не менее девушка во всех сводках написала ее через дефис.

— Не ожидал, — буркнул Чесноков. — Я просто поржать хотел.

— Как видите, не все способны оценить ваш тонкий юмор.

Криворучко горделиво оглядел врачей:

— Да, хорошую я смену вырастил. Орлы! То есть, я хотел сказать, буревестники. Один начальство лупит почем зря, другой цветочными горшками в отставных полковников кидается. Есть чем гордиться.

В дверь постучали, все трое хором крикнули: «Войдите», и на пороге появилась Милка. Дмитрий Дмитриевич успел уже забыть, что собирается на ней жениться и сегодня у них свидание. «Хорошо, что я еще домой не ушел!»

Он поднялся и провел Милу к «царскому» месту во главе письменного стола.

Сегодня она выглядела особенно прелестно. С распущенными волосами, в светлом нарядном платье, она обворожительно улыбалась мужчинам, и Миллер расстроился от того, что совсем не влюблен в эту красивую и милую девушку.

— Валериан Павлович, Стас, это дочь моего друга, Мила. Прошу любить и жаловать.

— И без ваших просьб, Дмитрий Дмитриевич… — Похоже, Чесноков совершенно выпал из реальности. Как примагниченный, он устроился за спинкой Милкиного кресла и, спрашивая, не хочет ли она чаю, наклонялся к самому ее уху.

Она нерешительно поглядывала на Миллера. Как-никак он сделал ей предложение, и ухаживания Чеснокова не должны были ему понравиться. Но Миллер ясно видел, что Милке гораздо больше хочется флиртовать со Стасом, чем идти на скучное, окрашенное лишь теплой давней привязанностью свидание с ним самим.

Он распахнул форточку:

— Все, больше в кабинете не курим. У Милы, во-первых, от дыма болит голова, а во-вторых, у нее очень строгий папа. Не дай Бог, унюхает запах табака. Тебе не дует, Мила?

Она покачала головой и послала Чеснокову лукавый взгляд.

— Стас, пойдем покурим. — Миллер взял молодого доктора за рукав халата. — Значит, так, — приказным тоном произнес он, когда они вышли на лестницу, — я сейчас устрою, будто меня срочно вызывают на операцию. Криворучко, думаю, быстренько уедет домой, поэтому час безоблачного флирта я могу вам обещать. Но имейте в виду, Чесноков… Эта девушка росла на моих глазах, и я люблю ее как младшую сестру.

Он поставил будильник в сотовом телефоне и, когда тот затрезвонил, сделал вид, будто это вызов из оперблока.