— Какой ты молодец, что приехал! — в который раз повторила сестра, наполняя его чашку. — Я уже сама думала лететь к тебе, пока маленький срок. А то, думаю, родится ребеночек, и я тебя еще лет пять не увижу. С маленьким ведь так трудно выбраться.

— Да уж, занесло тебя на край света…

Сестра поднялась и прижалась к нему, легонько целуя в макушку. После мамы его никто так не обнимал. Он и сам не любил лишних физических контактов: сторонился людей, имеющих привычку приобнимать собеседника, да и женщин быстро отучал лезть к нему с нежностями. Но сейчас ему было очень приятно…

Он осторожно привалился к теплому Олиному боку и положил руку ей на живот:

— Толкается уже?

— Знаешь, да! По срокам до первого шевеления еще далеко, но я чувствую малыша. Будто у меня там рыбка бьется, что ли.

— Оль, а почему вы так долго детей не заводили? Ждали, когда с жильем вопрос решится?

Она грустно помотала головой:

— Не получалось. Я себя даже предательницей чувствовала.

— Ты о чем? Не понимаю.

— У нас все девчонки в общежитии рожали. Комната шкафом перегорожена, в ней две семьи с младенцами — обычное дело. Заходишь в душевую, а там из кабинок только попы торчат — все пеленки стирают. Коляска одна на несколько семей — не только потому, что денег нет, но и потому, что ставить негде. Детские вещи циркулируют по общаге. После первого отдают, а ко второму комбинезончики, одеяльца и кроватки обратно возвращаются. Я тоже всего этого хотела, Дим. Но не получалось. А теперь, когда трудности позади, бац…

Миллер засмеялся.

— Думаю, ты честно заслужила право растить своего ребенка в благоустроенной квартире. Намыкалась уже по гарнизонам.

— Да не мыкалась я! Дим, это была не жизнь, а сплошное веселье! Нам все было смешно. И гнилые макароны, и хозяйственное мыло…

Осторожно посадив сестру на стул, Миллер посмотрел на нее с удивлением:

— Что веселого в хозяйственном мыле?

— Чтобы им стирать, мы сначала сушили его на батарее, а потом терли на мелкой терке. А чтобы не вдыхать этот порошок, надевали на голову полиэтиленовый пакет.

Дмитрий Дмитриевич пожал плечами. Однако в свое время этот способ так развеселил Олю, что она и сейчас не удержалась от смеха:

— А один раз Севке весь паек выдали горчичным порошком. Так я по общаге собрала майонезные банки, приготовила горчицу и продавала у вокзала. Классно было! А селедка в банках, знаешь, железных, плоских, здоровенных таких. Нас как отоварят, мы потом всей общагой ими в коридоре в дискобола играем. Ты не представляешь, сколько блюд я умею из этой селедки готовить! Например, если взять две селедочки, пачку плавленого сыра и две сырые морковки и провернуть через мясорубку, получается суперский паштет. Да, сейчас у нас и квартира есть, и деньги, но, знаешь, это благополучие не принесло бы мне столько радости, если бы не нищие годы в общежитии. Мне есть с чем сравнивать.

— Да, — кивнул Миллер. — За все в жизни приходится платить, так уж лучше стопроцентная предоплата, правда?

Рассмеявшись, Оля снова включила чайник.

— Ужинать еще не хочешь?

— Да мы же только что пообедали!