Он осторожно приоткрыл дверь в моечную, надеясь получить у сестер более точные сведения о местонахождении Розенберга. В маленькой комнате оглушительно шумела вода, и худенькая женщина мыла под краном инструменты, стоя к нему спиной.

Сердце почему-то забилось сильнее, и Миллер не отрываясь смотрел, как она сосредоточенно трет зажимы, сутулясь и приседая от усердия.

«Почему мне так приятно смотреть на нее?»

И тут она обернулась…

— Таня! Вы?!

— Дмитрий Дмитриевич!

Они бестолково шагнули друг к другу, потом так же бестолково отпрянули, пряча руки за спину и делая вид, что вовсе не хотели обняться.

— Таня… — тихо повторил Миллер.

Красная, с пылающими щеками, она опустила глаза и снова схватилась за инструменты, но руки ее подрагивали, а вода брызгала во все стороны. Она досадливо кинула зажим обратно в раковину и закрыла кран.

— Как вы?

— А вы?

— Дим, ты чего тут торчишь? — В дверях возник Розенберг. — Пойдем коньяк пить!

— Яш, дай поговорить с человеком. Ты знаешь, что Таня — лучшая операционная сестра в мире? Правда, когда я с ней работал, ее было заметно больше. Вы так похудели… Вы здоровы?

— Абсолютно.

— Точно здоровы? А может, это ты, Яша, ее обижаешь? Или испытываешь на ней новые секретные технологии липосакции? — Миллер нарочно говорил шутливым тоном, чтобы Таня не поняла, как он взволнован встречей.

Розенберг захохотал:

— А что, идея богатая. Новый метод снижения веса — берешь с дамочки деньги, вручаешь ей швабру и отправляешь на месяц санитарить в больничку. Эффект гарантирован.

— При чем здесь швабра? Надеюсь, ты не заставляешь Таню шваброй махать?

Розенберг фыркнул:

— А чем, по-твоему, я должен заставлять махать свою санитарку?

— Что? Таня? Вы — санитарка? Вы?

Она смущенно опустила глаза, а Миллер понял, что разозлился на нее, несмотря на радость неожиданной встречи.

— Как вы могли, Таня? Вы, сестра высочайшей квалификации!

— Дим, не ори, — поморщился Розенберг. — Что тут такого? Можно подумать, она Родине изменила. Человеку деньги нужны, не все могут за идею горбатиться.

— Я не против денег. Но с Таниной подготовкой можно даже в частной клинике претендовать на сестринское, а не санитарское место.

— Претендовать можно на что хочешь! — отрезал Яша. — Только с местами напряженка. Вряд ли она бы и на эту работу у меня попала, если бы Максимов не попросил за свою знакомую.

— Он сказал, что я его знакомая? — тихо переспросила Таня.

— Было бы странно, если бы он просил за незнакомую, — пожал плечами Розенберг. — Правда, непонятно, почему он не сказал, что вы — операционная сестра. Знай я об этом сразу, пристроил бы вас удачнее. У меня все вакансии заняты, но я обзвонил бы коллег и нашел бы вам место по специальности.

Таня нервно крутила в руках щетку для инструментов, и Миллеру показалось, что сейчас она сломает хрупкую деревяшку.

Она ушла из клиники сразу после того, как он ударил Максимова. Значит, не придумав, как отомстить ему, Борис Владиславович решил отыграться на ней! За что? За то, что нашелся человек, готовый вступиться за нее. Вот он и решил унизить ее, удалить из коллектива, в котором ее уважают и любят, доказать, что она — не больше чем поломойка. И уж совсем гадко, что Максимов не сообщил Яше о том, что Таня — его жена. Ну понятно, профессору ведь неприлично иметь жену-санитарку.