Мы втиснулись в раскаленную машину и направились к городу. По приморской автостраде. Трое из гофмановского антитеррористического корпуса наемники.

Когда мы через полтора часа вошли, испуганные и неуверенные, в экспресс "Порт-Элизабет — Претория" и поезд почти сразу же тронулся, все превратилось в чудесное приключение. Тони высадил нас в городе, снабдив адресами соответствующих ночных заведений, и потом беззаботно уехал в свое бюро в порту. Никто на нас не обращал внимания, никто за нами не следил. Неожиданно мы оказались совсем свободны и одиноки в центре большого города.

С этой минуты мы искали только одно заведение — вокзал.

Белоснежный, красиво построенный город покорил нас. Бесконечные потоки автомашин и витрины храмов торговли, полные великолепных товаров. Лица женщин. В аэропорт мы все же сунуться не отважились, нам казалось, что там небезопасно. Мы даже не знали курса здешней валюты, но главное — списки пассажиров, которые составляют для каждого рейса. На вокзале никаких списков не ведут. Нам необходимо было исчезнуть с глаз Тони и Фреда бесследно. Выиграть время. Чтобы, по крайней мере, в первые несколько дней они не смогли предпринять против нас действенные меры. А когда мы будем в посольстве — да будет воля божья. Скорее всего, нас посадят в первый же самолет, который летит в Европу. В самом худшем случае — во второй, в этом у нас не было сомнений.

О «Гильдеборг» мы забыли, она исчезла, перестала существовать. Никогда мы не ползли в темноте трюма, не видели черно-желтые полосатые контейнеры с окислом урана. Ракетный залп и обломки шлюпок на небосклоне.

Мы забыли обо всем. Только бедняга Тони, который вытянул нас из этой неприятной истории, был реальной угрозой.

Когда поезд, набрав скорость, из приморской низменности, по долине между горными массивами Танойесберг и Грил-Винтерберг, вырвался к континентальным плоскогорьям, только тогда мы поверили. Мы живем, мы выжили! Самое позднее в воскресенье мы отправимся с Гутом на обед в лучший ресторан Гамбурга и там как следует отпразднуем возвращение.

Поезд был наполовину пуст. На такие большие расстояния по железной дороге мало кто ездил. Но мы хотели, по крайней мере, увидеть кусочек настоящей Африки, прежде чем нас отошлют домой. Гнев, отчаяние и горечь растаяли. Мы были благодарны миру, который так чудесно устроен, что дает нам возможность пожить еще. Грудь у каждого вздымалась от гордости и высокомерия. Мы кое-чего добились, мы выбрались и теперь увидим мир. Черный проводник вежливо пригласил нас в вагон-ресторан. Попьем и поедим вдоволь. А почему — нет?

…Машины монотонно работали.

Я забился в стальной склеп и спускался на дно. Гут захлопнул вентиляционный люк и укрепил запор стальным прутом. Темнота, безопасность…

Поезд громыхал в густой африканской ночи. Уж никогда мне не избавиться от «Гильдеборг», она останется во мне, а я в ней. Отличное настроение, воодушевление и восторг куда-то улетучились. Действие алкоголя прошло. Широко открытыми глазами я глядел в пустоту.

Сомнения!

Хорошо ли мы сделали, что отправились в Преторию? Не ошибочный ли это шаг, неверный расчет, западня в виде проторенной дороги? Двести тонн урана выгружено. Организаторам уже ясно, что они оставили свидетелей. Сколько приблизительно людей занимается теперь нами? Стараются прощупать наш мозг и отгадать, как мы будем реагировать, как рассуждать. Сколько часов пройдет, прежде чем они придут к правильному решению, к единственно возможному решению. Капитан Фаррина уже описал нас совершенно точно. Смена из машинного отделения…