— Да, да, да.

— Скажи, что клянешься! Скажи: я клянусь.

— Клянусь, — сказал Пинетт.

— А вы, — обратилась она к Матье, — вы клянетесь мне его привести?

— Естественно.

— Постарайтесь побыстрее, — просила она, — и не уходите далеко.

Они сделали несколько шагов по дороге в направлении Робервилля; кустарники и деревья выступали из темноты. Через некоторое время Матье оглянулся: прямая, напряженная, почти скрытая ночью, девушка старалась различить их в сумерках. Еще шаг — и она полностью стерлась. В этот момент она крикнула:

— Не уходите слишком далеко, я вас больше не вижу! Пинетт начал смеяться; он рупором приложил ладони ко рту и затрубил:

— Ого! Ого-го! Ого-го-го!

Они пошли дальше. Пинетт все еще смеялся:

— Она хотела убедить меня, будто она девственница; потому и весь шум.

— Понятно.

— Но это она так говорит. Я что-то этого не заметит.

— Бывают такие девушки: думаешь, что они врут, а потом оказывается, что они и на самом деле девственницы.

— Рассказывай! — ухмыляясь, усомнился Пинетт.

— Такое случается.

— Скажешь тоже! Но даже если и так, то навряд ли такое странное совпадение произошло именно со мной.

Матье улыбнулся, не отвечая; Пинетт боднул головой пустоту.

— И потом, пойми: я ведь ее не изнасиловал. Когда девушка серьезная, ты можешь сколько угодно кобелиться. Взять, к примеру, мою жену, мы оба умирали от желания, но до самой брачной ночи все было чисто.

Он рубанул воздух рукой:

— Ну, хватит об этом — у девчонки в одном месте свербило, и я считаю, что оказал ей услугу.

— А если ты сделал ей ребенка?

— Я? — изумился Пинетт. — Скажешь тоже! Ты меня не знаешь! Я мужик правильный. Моя жена не хотела детей, потому что мы бедны, и я научился владеть собой. Нет, — сказал он, — нет. Она получила свое удовольствие, я — свое: мы квиты.

— Если у нее это действительно в первый раз, — сказал Матье, — едва ли она получила такое уж удовольствие.

— Что ж, тем хуже для нее! — сухо сказал Пинетт. — Тогда она сама виновата.

Оба замолчали. Через некоторое время Матье поднял голову, пытаясь в темноте поймать взгляд Пинетта.

— Это правда, что они будут сражаться?

— Правда.

— В деревне?

— А где ж еще?

Сердце Матье сжалось. Он вдруг подумал о Лонжене, который блюет под деревом, о Гвиччоли, который валяется на полу, о Любероне, который, глядя, как горит Робервилль, кричал: «Наступил мир!» Матье зло засмеялся.

— Почему ты смеешься?

— Да ребята еще не знают, — сказал Матье. — То-то для них будет сюрприз.

— Еще бы!

— Лейтенант согласен тебя взять?

— Да. Если у меня будет с собой винтовка. Он мне так и сказал: «Приходи, если у тебя есть винтовка».

— Ты твердо решил? Пинетт свирепо засмеялся.

— Но послушай… — начал было Матье. Пинетт резко повернулся к нему:

— Я совершеннолетний. И не нуждаюсь в советах.

— Ладно, — сдался Матье. — Что ж, вернемся.

— Нет, — отрезал Пинетт, — иди вперед!

Они сделали еще несколько шагов. Вдруг Пинетт сказал:

— Прыгай в кювет! — Что?

— Давай! Прыгай!

Они прыгнули, вскарабкались на насыпь и очутились среди хлебного поля.

— Слева есть тропинка, она ведет в деревню, — объяснил Пинетт.

Матье споткнулся и упал на колено.