— Я хочу вас познакомить.

— Зачем?

Пинетт строго посмотрел на него:

— Ты ведь мой приятель, разве нет?

— Конечно, — сказал Матье. Он спросил:

— Твоя малышка работает на почте?

— Да, она барышня с почты.

— Мне казалось, что ты не хочешь затевать с женщинами?

Пинетт натянуто засмеялся:

— Раз уж не воюем, нужно же как-то проводить время. Матье повернулся к нему: Пинетт выглядел фатоватым.

— Ты сам на себя не похож, старина. Не из-за любви ли ты так изменился?

— Что ты! Мне еще повезло. Ты бы видел, какие у нее груди: класс. И образованная: по географии и по математике она тебе сто очков вперед даст.

— А как же твоя жена? — спросил Матье. Пинетт изменился в лице.

— В задницу! — грубо сказал он.

Они подошли к двухэтажному домику, ставни были закрыты, щеколда с двери снята. Пинетт постучал три раза.

— Это я! — крикнул он.

Он, улыбаясь, повернулся к Матье:

— Она боится, что ее изнасилуют. Матье услышал, как повернули ключ.

— Заходите быстро, — произнес женский голос.

Они окунулись в запах чернил, клея и бумаги. Длинная перегородка с проволочной сеткой наверху делила комнату на две части. В глубине Матье различил открытую дверь. Девушка отступила и закрыла ее за собой; слышно было, как щелкнул замок. Некоторое время они оставались в узком коридоре, предназначенном для посетителей, потом девица снова показалась под прикрытием, в своем окошке. Пинетт нагнулся и прижал лоб к решетке.

— Вы нас наказываете? Это не слишком любезно.

— Да! — ответила она. — Нужно проявлять благоразумие.

У нее был красивый голос, теплый и густой. Матье увидел, как блестят ее черные глаза.

— Значит, — заключил Пинетт, — нас боятся? Она засмеялась.

— Не боюсь, но и не доверяю.

— Это из-за моего друга? Но он как раз такой, как и вы, он служащий: вы среди своих, это должно вас успокоить.

Он говорил галантерейным тоном и тонко улыбался.

— Ну же, — попросил он, — просуньте хотя бы пальчик через решетку. Только палец.

Она просунула через решетку длинный худой палец, и Пинетт поцеловал ноготь.

— Прекратите, — сказала она, — или я его уберу.

— Это будет невежливо, — ответил он. — Мой друг просто должен пожать вам палец.

Он повернулся к Матье.

— Позволь представить тебе мадемуазель-которая-не-хочет-назвать-своего-имени. Это храбрая маленькая француженка: она могла бы эвакуироваться, но не захотела бросить свой пост — вдруг она понадобится.

Он поводил плечами и улыбался: он все время улыбался. Его голос был мягким и певучим, с легким английским акцентом.

— Здравствуйте, мадемуазель, — сказал Матье.

Она сквозь решетку пошевелила пальцем, и он пожал его.

— Вы служащий? — спросила она.

— Я преподаватель.

— А я почтовая работница.

— Вижу.

Ему было жарко, и он скучал; он думал о серых и медлительных лицах, которые он оставил там, позади.

— Эта мадемуазель, — сказал Пинетт, — несет ответственность за все любовные письма в деревне.

— Ой, да какие уж тут любовные письма, — скромно возразила она.

— Что ж, — продолжал Пинетт, — живи я в вашей дыре, я бы посылал любовные письма всем здешним девушкам, чтобы послания проходили через ваши руки. Вы были бы почтальоном любви.