Семья моего отца была из евреев-ашкенази, которые изначально жили в Бродах – теперь на Украине, но раньше это была часть Галиции, провинции на северо-востоке Австрийской империи. Весь XIX век Фейны, как и многие другие евреи, торговали шкурами и кожами. Семейное дело требовало частых поездок в Лейпциг, в те времена важного центра европейской меховой торговли, поскольку лейпцигские ярмарки функционировали еще со Средних веков.

Изменения в саксонском законодательстве, принятые в 30-е годы XIX века, привели к появлению в Саксонии еврейских переселенцев, и в марте 1870 го да все Фейны официально приняли саксонское гражданство и стали жить в Лейпциге. Вскоре они полностью интегрировались в немецкую жизнь. Образованные и честолюбивые, они стали успешными предпринимателями (фирма была зарегистрирована в 1904 году). На Брюле, в самом сердце еврейского квартала, они торговали мехами и вскоре обзавелись недвижимостью. Все это со временем было украдено нацистами.

В 1931 году мой отец стал доктором права, а летом 1932-го открыл в Лейпциге собственную адвокатскую контору. 30 июня 1933 года вышел запрет на занятие юриспруденцией для евреев на территории Германии, и отец потерял практику. Он рассылал письма по всей Европе, пытаясь устроиться хоть где-нибудь, но бесполезно. Антисемитизм нарастал по всему континенту. Еще за несколько лет до этого мой отец прочел «Майн кампф» и потому хорошо понимал, какую опасность представляет только что избранный во власть Гитлер. К концу 1933 года он выехал из Германии (его молодая жена, ожидавшая в то время первенца, последовала за ним через несколько недель) по визе, которая давала право на въезд в Британию и временное пребывание в стране – статус, который отец сохранил до 1946 года, когда получил гражданство. До того ему приходилось каждый год обращаться в министерство внутренних дел с запросом о продлении визы. Продление ему давали, а в годы войны он даже избежал интернирования, поскольку каждый раз предоставлял подтверждение успешности своего бизнеса, а значит, способности содержать себя и семью.

Отец никогда не изучал английского права, а потому быть в Англии адвокатом не мог и решил продолжить семейную традицию, открыв торговлю пушным товаром – преимущественно кроличьими шкурками для шапок. Как только он и его жена очутились в Англии, то сразу полностью перешли на английский язык, причем не только на работе, но и дома, и вообще сразу приняли все британское. В 1943 году отец получил разрешение служить в отряде местной обороны; был избран в исполнительный комитет экспортной группы в Лондоне, работавшей в тесном контакте с Торговой палатой, – огромная честь для беженца из враждебной Германии. В годы войны на радио Би-би-си он вел программу о возможностях использования кроличьих шкурок. Мой отец стал англичанином полностью и без оговорок, настолько он был благодарен стране, которая дала ему не только кров, но и возможность создать собственный успешный бизнес и дом для своей семьи. Именно отец научил меня ценить свободу и либерализм как наивысший идеал и ценить демократию, которую тогда представляла Англия.