Что так просто не бывает.

И все же… было.

Он не хотел ждать момента, когда неспешная пушистая тварь дойдет до него. Пусть катится к шауттам, которые ее, без всякого сомнения, создали. Ловко подпрыгнув, он вцепился в вершину забора, подтянулся, перекинул ногу и приземлился на крышу усыпальницы, с нее на траву. А после, не разбирая дороги, в тусклом свете луны бросился наутек по могильным плитам.

Вир не паниковал, хоть ему и было страшно. Выискивал лучший и самый короткий путь среди зарослей и старых мавзолеев. Понимал, что метаться словно заяц сейчас глупо. Подвернуть ногу или заблудиться – это значит задержаться, а счет шел на минуты. Мелкая собачонка с жуткими глазами, конечно, не преодолеет забор, но ей достанет ума пройти еще четыреста ярдов до решетчатых ворот и пробраться между прутьев, благо ее размеры подобное позволяли.

Так что Вир держал путь на темный контур на фоне звездного неба, торчащий над каштановой рощей, – один из множества храмов Шестерых, отстроенных в Рионе. Дважды останавливался, оглядывался, прислушивался, стараясь дышать не очень громко. Тихо, пусто, но он не обманывал себя ложными надеждами.

Собака – это собака. Не важно, сколь странной и маленькой она выглядит. Нюх у нее получше человеческого. Да и слух тоже. Если бы она не ленилась, то уже догнала бы его. Но и так вскоре найдет.

На секунду Вир застыл, подумав, что ведь кроме собаки есть еще ее хозяин – тучный треттинец, выдающий себя за того, кем он не является. И уж не загоняют ли его в ловушку?

– Нет, – пробормотал он, на всякий случай доставая из-под рубашки нож. – Дорогу выбираю я сам.

Оказавшись рядом с кладбищенской стеной, он услышал далекую песню. Где-то в городе, возможно в квартале отсюда, продолжал гулять беспечный народ.

Негромкое рычание заставило Вира резко развернуться и покрепче сжать рукоятку ножа. Собака сидела на одном из памятников, приподняв губу и обнажив мелкие зубы. В горле у нее влажно клокотало, и в другое время стоило бы посмеяться над этим. Подобную шавку одним ударом ноги можно отправить к облакам. Но сейчас от нее просто смердело смертельной угрозой.

– Шла бы ты домой, – предложил ей Вир.

Собака отряхнулась, и белая пушистая шубка с отвратительным треском сползла с нее. Так лопается и расползается свиная кишка, в которую неумелый мясник напихал избыток фарша, желая сделать побольше колбасы.

Существо, появившееся на месте собаки, оказалось точно таким же большим и уродливым, как и тень, которую ранее видел Вир.

Массивное, тяжелое, ничуть не уступающее размерами крупному пони, с серебристой лоснящейся шерстью, оно напоминало мощной широкой пастью – гиену, голым длинным хвостом – крысу, грацией, пластикой и усами – кошку. Зубы у него оказались редкими, крупными, а слюна, стекающая с черных губ, вонючей.

Но страшнее всего оставались глаза.

Алые.

Огонь внутри черепа не ослабел, а еще сильнее разгорелся, просвечивая сквозь кости бледно-розовым светом.

Вир заметил, как «собака» вся подобралась, не спуская взгляда с его шеи. Круглые уши прижались, загривок вздыбился, ноги напряглись. Он знал, что зверь готовится к прыжку, – и через долю секунды так и случилось. Серебристая туша взвилась в воздух, вытянулась в струну, страшные челюсти громко клацнули, хватанув воздух, так как плоть парня на пару мгновений стала нематериальной.